Вскоре плечи его вылезли из воды, но ноги еще увязали в иле. Он двигался на ощупь, будто слепой, глаза тут были бесполезны, разве что помогали удерживать равновесие. Ногами он проверял перед собой дно, выбирая места, где оно поднималось, и отступал назад, если оно уходило вниз.
Вода доходила ему уже лишь до пояса, когда глаза заметили впереди в тумане какую-то темную полосу, проступающую сквозь туман. Дон рванулся вперед и тут же вновь провалился по шею. Затем дно быстро пошло на подъем, и через несколько секунд Дон выполз на сушу.
После этого его решимости хватило только на то, чтобы укрыться за деревцами чика, росшими в нескольких футах от воды. Теперь его нельзя было обнаружить со стороны водоема. Дон осмотрел себя. К ногам присосалось около дюжины донных вшей, каждая размером с ладонь ребенка. Морщась от отвращения, он отодрал их, затем снял шорты, рубашку и, отделавшись еще от нескольких паразитов, порадовался, что ему не встретился кто похуже: в ходе эволюции у драконов появилось немало двоюродных братьев, которые были так же близки к аборигенам, как к человеку горилла. Многие из них были амфибиями – еще причина, по которой колонисты Венеры не умеют плавать.
Скрепя сердце Дон вновь натянул на себя мокрую грязную одежду и уселся, опершись спиной о ствол дерева. Он все еще отдыхал, когда от воды донесся голос мотора; теперь ошибки быть не могло. Дон замер, надеясь, что деревья укроют его от чужих глаз и что лодка пройдет мимо.
Лодка подошла к берегу и поплыла вдоль него, удаляясь вправо. Дон уже было почувствовал облегчение, когда двигатель вдруг умолк. В тишине раздались голоса:
– Придется осмотреть эту кучу грязи. Керли, пойдешь ты и Джо.
– Капрал, а как он хоть выглядит, этот парень?
– Да как тебе сказать… Капитан ничего толком не объяснил. Короче, этот парень примерно твоего возраста. Просто хватай все, что движется. Он не вооружен.
– Вернуться бы сейчас в Бирмингем.
– Давай, пошел!
Дон тоже пошел – правда, в другую сторону, двигаясь как можно быстрее и стараясь при этом не шуметь. Остров был покрыт густой шапкой растительности; Дон надеялся, что он достаточно большой: единственное, что ему сейчас оставалось, – это опасная игра в прятки. Он отшагал уже около сотни ярдов, когда его напугало какое-то движение впереди: в отчаянии у него мелькнула мысль, что с лодки вполне могли высадить два патруля.
Но паника тут же утихла: он увидел, что впереди не люди, а грегарианы. Они тоже заметили Дона и столпились вокруг него.
– Тихо! – настойчиво прошептал Дон. – Меня же из-за вас поймают!
Толкуны на его слова не обратили никакого внимания: им хотелось одного – поиграть. Дон решил их игнорировать и двинулся вперед, но вся стайка (их было около пяти) последовала за ним. Он с досадой подумал, что их любовь будет стоить ему жизни или как минимум свободы, но тут они вышли на поляну.
Здесь расположилось остальное стадо – примерно две сотни голов – от малышей, которые тут же облепили его колени, до седобородого патриарха, пузатого, ростом Дону по плечо. Они радостно приветствовали человека, приглашая его остаться.
Вопрос, который не давал ему покоя, наконец-то разрешился – он не сделал дугу и не приплыл обратно к Большому острову: там обитали наполовину одомашненные зверьки-попрошайки, вроде тех, что кормились при ресторане; и в стада те не собирались.
Внезапно Дону в голову пришла мысль, что он может обратить навязчивое дружелюбие грегарианов себе на пользу. Ясно было, что в покое они его не оставят. Если он покинет стадо, хотя бы несколько зверьков увяжутся следом, блея, пыхтя и привлекая тем самым внимание солдат. С другой стороны…
Дон двинулся к середине поляны, распихивая на ходу своих новых приятелей. Протиснувшись в самый центр стада, он уселся на землю.
Трое малышей проворно вскарабкались ему на колени. Дон их не стал прогонять. Тут же его с радостным визгом облепили взрослые и подростки и, сопя, принялись обнюхивать его и тыкаться носами в макушку – он не возражал. Теперь Дон был окружен их живой стеной. Время от времени кого-нибудь из зверьков выталкивали наружу, и он отправлялся пощипать травку, но все равно Дон был надежно скрыт от постороннего взгляда. Он ждал.
Прошло довольно много времени, и он услышал возбужденное блеяние на краю стада. Несколько секунд Дону казалось, что его личная охрана разбежится, привлеченная новой забавой, но стоявшие во внутреннем круге грегарианы предпочли остаться, по-прежнему окружая Дона живой стеной. Послышались голоса:
– Бог ты мой, сколько их здесь, этих козлят!
И сразу же:
– Эй! Отвали! Кончай меня облизывать!
Послышался голос Керли:
– Джо, да никак он в тебя влюбился? Кстати, Соупи велел хватать все, что движется. Может, привести к нему этого?
– А ну! – Раздался шлепок, и послышался тонкий визг толкуна – удивленный и обиженный.
– Давай-ка поджарим одного и возьмем с собой, – продолжал Керли. – Говорят, они вкусные – пальчики оближешь!
– Ты что, на охоту сюда приехал? Смотри, как бы Соупи не отправил тебя к Старику. Идем, пора делом заняться.
Дон следил, как солдаты пробираются в обход стада. По доносящимся звукам он мог даже сказать, когда солдаты начинали отгонять от себя самых прилипчивых из этих созданий. Они ушли, а Дон еще долго сидел, почесывая подбородок уснувшего на его руках малыша. Потом он и сам задремал.
Вскоре стало смеркаться. Стадо принялось устраиваться на ночлег. Когда наступила полная темнота, все уже улеглись, кроме часовых на краю поляны. Дон смертельно устал, у него не было никакого плана действий, поэтому он тоже улегся спать. Его голова покоилась на чьей-то-мягкой спине, а на нем самом, как на кровати, устроились двое малюток.
Какое-то время он раздумывал о том, в какую попал передрягу, но потом мысли оставили его.
Его разбудило просыпающееся стадо. Вокруг раздавались фырканье, топот, жалобное повизгивание продирающих глаза малышей. Дон окончательно проснулся и вскочил на ноги; он примерно знал, чего ожидать: стадо собиралось мигрировать. Грегарианы редко остаются на одном острове два дня подряд. Первую половину ночи они спят, а затем, пока еще не настал рассвет и их естественные враги наименее активны, зверьки идут дальше. Они переходят с острова на остров по бродам, которые известны вожаку стада – возможно, благодаря врожденным способностям. Вообще-то, грегарианы умеют плавать, но делают это очень редко.
Дон подумал, что скоро от них избавится. Приятные ребята, но все хорошо в меру. Потом он передумал. Если грегарианы собираются перейти на другой остров, то уж, конечно, не на Большой, а значит, этот другой будет от него еще дальше. Так чего ж он теряет? Хуже не будет.
Голова немного кружилась, но мысль показалась ему разумной. Стадо снялось с места, и Дон пошел вместе с ним, стараясь держаться в первых рядах. Вожак вывел стадо на берег примерно в четверти мили от стоянки и ступил в воду. Стояла почти кромешная тьма, и Дон почувствовал воду, лишь только когда вошел. Вода доходила ему до щиколоток, и глубже не становилось. Он передвигался рысцой, стараясь оставаться в толпе, чтобы не сбиться с дороги и не угодить в яму. Он надеялся, что этот их переход не будет связан с заплывами.
