Время от времени сэр Веронал доставал необычный инструмент — то ли компас, то ли эхолот, который указывал на тоннели впереди; при этом хозяин поместья не останавливался до тех пор, пока они не оказались на пороге пещеры, очертания которой были частично скрыты тенью, отбрасываемой скоплением огромных камней. Бегло посветив на камни фонариком, сэр Веронал жестом приказал актрисе подождать, а сам осторожно вошел внутрь.
Он быстро вернулся, прижимая палец к губам, и завел ее в комнату с каменными стенами. Сликстоун указал на черную плиту с выгравированным на ней цветком. Сердце актрисы на мгновение замерло.
— Вы говорили, что белая плита приносит удачу. Что же тогда приносит черная? — спросила она.
— Новые миры, — ответил сэр Веронал, — новые силы.
— Мой контракт рассчитан только на этот мир, — твердо ответила актриса.
Но еще до того, как сэр Веронал успел найти подходящий ответ, вокруг начался хаос: в комнату, размахивая светящейся трубкой, влетел одетый в спортивный костюм Грегориус Джонс и начал вопить:
— Спасайтесь, миледи, бегите!
Он повалил сэра Веронала на землю. Несмотря на то что старик проявил недюжинную силу и ловкость, его сопротивление стало ослабевать, но тут откуда-то донеслось громогласное рычание, и все замерли.
У входа в пещеру стоял, опираясь на задние лапы, кот: его бока пылали рыже-красным, языки огня вырывались из открытой пасти. Джонс откатился, вскочил на ноги и закричал актрисе:
— Бегите!
И на этот раз она его послушалась, бросив решетки под ноги.
Решив, что кот является более опасным соперником, Джонс последовал за актрисой, прикрывая ей спину. Непонятное создание пустило им вслед струю пламени, но преследовать не стало, а его горящие бока быстро вернулись в прежнее состояние — кожа и шерсть.
Сэр Веронал поднялся и отряхнулся.
— Я тебя помню, — сказал он коту, когда огонь на боках животного погас. — Как нельзя вовремя.
— Тебе лучше поспешить, — ответило существо.
Но сэр Веронал колебался.
— Почему ты здесь оказался?
Вместо ответа кот начал тереться о его ноги и издавать звуки, больше напоминающие не мурлыканье, а треск.
— В Лост Акре не все спокойно?
— Пришли тяжелые времена, но ты, кажется, неплохо подготовился. Твоя миссия важна для всех нас. Я прослежу за тем, чтобы тебя не тревожили.
Сэр Веронал кивнул. Когда-то существо было верным слугой элевсинцев. Сликстоуну стало интересно, выжил ли в Лост Акре кто-нибудь еще, кроме паучихи.
Подобрав все шесть решеток, он встал на плиту и исчез.
Грегориус Джонс нагнал актрису, ориентируясь на звук ее шагов.
— Тихо, — сказал он, — у него может быть хороший слух.
Но кот выбежал из пещеры и исчез в другом направлении — свою задачу он выполнил.
— Мистер Джонс, а вы умеете внезапно появляться.
— Зато с отступлениями у меня выходит не так гладко.
— Ищите фиолетовые зерна. У каждой арки, под которой мы проходили, должно лежать по одному.
Светильник Джонса был тускловат, но аромат соли для ванн помогал им продвигаться от арки к арке. Вскоре они вышли в подвал.
— И что теперь? — спросила актриса.
Джонс посмотрел на часы.
— Северные ворота закрываются через двадцать минут. Вам нужно уехать и никогда не возвращаться.
«Да, — подумала актриса, — моя роль себя исчерпала». Однако ей все еще было любопытно, как разыграют последний акт.
— Куда приведет его черная плита?
— К концу света, — ответил Джонс и поспешно добавил: — Вам лучше об этом не знать.
Актриса легким шагом поднялась по ступеням, втиснула все, что посчитала ценным, в небольшую сумку, после чего снова вышла в сад к Джонсу.
— Это — ключ от центральных ворот поместья. Ждите здесь, и я покажу вам, как удаляться эффектно.
К Джонсу подкатил «роллс-ройс». Улицы и площади города опустели в преддверии ярмарки середины лета.
— В конце всегда должен быть неожиданный поворот, — произнесла она, вышла из машины и наградила Джонса таким поцелуем, который надолго запомнил бы любой мужчина. Она знала, какая роль подошла бы ему больше всего — образцового главного героя, позволяющего другим блистать на своем фоне. — Если хотите, можете ко мне присоединиться.
Джонс положил ладонь ей на плечо и покачал головой:
— К сожалению, миледи, здесь у меня еще остались дела. Пообещайте, что никому не расскажете о том, что увидели и услышали.
Взгляд Джонса стал неожиданно твердым, но его отказ придал глубину сцене отъезда: серьезный зритель с недоверием отнесся бы к слишком легкому хэппи-энду.
В знак согласия она поднесла палец к губам. Машина зарычала и тронулась, и, взмахнув рукой на прощанье, актриса умчалась прочь.
Джонс прикрыл ворота и запер их снаружи. После этого он поступил так, как делал всегда, когда сталкивался с любым проявлением чувств: отправился на пробежку куда глаза глядят.
На краю долины актриса остановила машину. Город Ротервирд выглядел как созвездие огней. Она вышла из машины и поклонилась им всем — это был ее финал, ее вызов на поклон.
Уровнем выше черной плиты Горэмбьюри услышал приглушенный звук голосов и странное рычание. Но к тому времени, когда он поднял половицы, пещера внизу опустела. По полу тянулся след черной сажи.
Очевидно, сэру Вероналу удалось попасть внутрь.
8. Параллельные маршруты
Не желая привлекать к себе внимание, Солт и Орелия отложили визит к братьям Полк на более позднее время. Следуя указаниям Берта, они сразу нашли путь на верхний этаж в комнату «Эврика», где Борис держал свои самые секретные (и самые опасные) изобретения. Из-за двери доносился шум механической шлифовальной машинки. Борис все еще работал.
Никто из знакомых, конечно, не мог заподозрить Бориса Полка в опрятности, но здешний хаос был совершенно особого рода. Все рабочие поверхности и пол занимали десятки изобретений — некоторые существовали еще только в виде чертежей, ждущих своего воплощения, другие находились на первичных стадиях формирования, было тут и несколько готовых прототипов. Орелия держала свой флуоресцентный фонарь опущенным. В темноте они не могли разглядеть самого Бориса.
— Есть кто-нибудь? — спросила Орелия.
— Пузыри! — воскликнул Солт.
Перед ними, точно гигантские елочные игрушки, висели две прозрачные сферы — каждая такой величины, что могла вместить сидящего на корточках взрослого. Из одного пузыря появился Борис, еще более взъерошенный, чем обычно.
