— Завершающие штрихи, — объявил он, указывая на вход в пузырь, точно приглашая гостей в загородный особняк.
В пузыре не было ничего, кроме скоб в полу, креплений для рук и ног по бокам и крошечного микрофона в самом центре. Источником тяги, судя по всему, служило кольцо наверху — оно испускало золотисто-желтое сияние, словно нимб. Внешняя мембрана немного поддавалась при нажатии. Вход представлял собой круглый иллюминатор, который можно было бы и вовсе не заметить, если бы не ручки снаружи.
Бориса не пришлось долго уговаривать, чтобы он предоставил им право первого полета. Изобретение выделялось на фоне остальных, словно великолепное произведение искусства: сначала было первое колесо, затем первый насос, первый фотоаппарат, и вот — первый летающий пузырь. Уинтер со Сликстоуном и их элевсинцами пренебрегали этической стороной экспериментальной науки, и Борис до сих пор пылал гневом — запирать детей в клетки и скрещивать их с насекомыми и птицами? Он хотел, чтобы его пузыри вступили в бой со всем этим злом.
— Сейчас?
— Время пришло, — ответила Орелия.
— Мы полагаем, что в Лост Акр можно попасть по воздуху, — добавил Солт.
Борис наскоро обучил их управлять пузырями, которые приводились в движение исключительно за счет тонкой работы ручных и ножных креплений; команда с такой легкостью перенимала навыки Бориса вкупе с его пылом школьника-энтузиаста, а также меткими словечками, что даже Солт не удержался от вопроса: «А что если он накроется?»
— Даже если накроется, будет какой-никакой пиар, — заявил Борис. — Братья Райт подтвердили бы мои слова. Если будете падать, ищите земли Гули или Ферди. У их овец уже закончился окот.
У Солта зародилось недоверие, и он задал вопрос, который обычно задавал Берт:
— Ты их уже испытывал, Борис?
— Друзья мои, они идеальны. — Он помедлил. — В теории.
— Испытывал или нет?
Как изобретатель Борис прекрасно знал, насколько опасен чрезмерный азарт и как легко упустить из виду какую-нибудь мелочь. Но знал он и то, что иногда стоит рискнуть.
Солт начал запоздало волноваться за Орелию, которой предстояло столкнуться с сэром Вероналом. На ум приходил лишь один потенциальный союзник. Он начертил на листе бумаги карту и передал ее Борису.
— Если Ференсен вдруг на свой страх и риск решит пройти через черную плиту, вот здесь у меня спрятан коракл, а тут во внешней стене башни он найдет потайную дверь.
Борис засунул карту в карман и расчистил окружающий хаос, сметая в кучу модели, листы бумаги, инструменты и неиспользованные материалы.
— Так я буду знать, где что лежит, — заявил он.
Двое первопроходцев забрались в свои аппараты. Когда закрылись герметические двери, они больше не могли слышать голос Бориса, им стало неуютно, заточенным в свободно вращающихся сферах. Солт принял горизонтальное положение, а обладавшая более развитой интуицией Орелия попыталась включить интерком.
— Солт, это ты?
Оказалось, что ее микрофон мог успешно передавать и получать информацию.
— А-а-а!
— Опирайся на одно колено, как конькобежец, — посоветовала Орелия.
Пузырь Солта носился по комнате, а тот выделывал в нем тройные сальто; наконец Борис, приведя в действие механизм, состоящий из колесиков, рычагов и кнопок, поднял закрывающую окна ткань и раздвинул всю переднюю стену.
— Аванти! — прокричал Борис.
Изобретатель, как дорожный инспектор, взмахнул рукой, схватил еще один лист бумаги и написал на нем: «ЖМИТЕ КНОПКУ Z!»
Они нашли нужную кнопку и последовали его указанию. Пузыри зажужжали, затем кольца ободов сменили цвет, и комната озарилась фиолетовым сиянием. Продолжая свое величественное движение, две сферы выплыли на улицу и исчезли в ночном небе. Борис помахал им вслед и начал приводить комнату «Эврика» в ее обычный беспорядочный вид.
Через двадцать минут его занятия прервал очередной стук в дверь. На пороге стоял встревоженный Горэмбьюри.
— Плохие новости, — сходу затрещал он, — и все из-за меня, дурака.
Через пять минут Паньян снова взмахнул крыльями и унесся к башне Ференсена — на этот раз с картой и посланием.
Прозрачная мембрана сфер создавала иллюзию, будто пассажиры зависли в открытом пространстве и держались только за крепления для рук и ног. «Вот так, должно быть, ангелы и выглядят с земли», — подумал Солт. Кольца у них над головами, снова напоминая нимбы, засветились золотисто-желтым.
Солт повел свой пузырь к библиотеке, где со всех возможных углов прощупал небо. Звезды сияли ему в ответ — но и только. Вторым заходом ботаник решил проверить небо над белой плитой, которую до поры до времени надеялся скрыть от Орелии.
— Сейчас вернусь, — сообщил он как бы невзначай и упорхнул через просторы Айленд Филда. Пузырь Солта замер над просекой с белой плитой — наверху горели звезды, снизу выглядывали ветки деревьев, — но опять ничего не произошло.
Он уже собрался лететь обратно, как внезапно по сфере прошла легкая рябь и механизм зажил собственной жизнью.
— Ну, Борис! — зашипел Солт под нос, а сфера тем временем начала лениво подниматься по невидимой дуге, точно перелетная птица.
— Сюда! — закричал он Орелии.
Он быстро понял, что ни Борис, ни панель управления не имели к происходящему никакого отношения. Солт почувствовал, что скоро вернется в Лост Акр. В самодвижущейся сфере ему казалось, будто его собственная судьба больше от него не зависит, и в этом состоянии свободы и беспомощности у садовника рождались свежие мысли.
Солт систематически прошелся по фактам: во-первых, цветок середины лета: во время одного из своих первых визитов, когда у него еще хватало храбрости отходить от плиты на большие расстояния, Солт обнаружил в Лост Акре одно растение, которое походило на изображенное в церковной фреске, только в то время оно не цвело. Росло оно на голой каменистой возвышенности на краю Лост Акра. В тот раз нападение стаи хищных птиц заставило его прервать дальнейшее исследование. Возвращаться туда не очень-то хотелось, однако начать следовало именно с этого места.
Во-вторых, «Англосаксонские хроники»: сперва он познакомился с их винчестерским вариантом из объявления о летней постановке. Облонг упомянул о существовании другой версии текста из ворчестеровского списка: согласно ей чудовище пришло на ярмарку середины лета «в поисках жены». Все полагали, что прекрасной даме из Ротервирда грозило похищение, но он считал, что тут закралась ошибка. Ключом к пониманию истории был Зеленый Человек.
В-третьих, точка перехода: не могло ли так получиться, что самым опасным свойством Лост Акра становилась его же стабилизирующая сила? Если так, то Солту, возможно, придется заручиться ее помощью. И благодаря Ференсену он знал, где эту помощь найти.
В-четвертых, сам Ференсен: никто не решался произнести вслух то, о чем некоторые знали, а остальные догадывались. Ференсен и Сликстоун были старыми врагами; Ференсен пережил правление Уинтера, суд над ним и смертный приговор. Для того чтобы прожить так долго, Ференсену неизбежно пришлось бы воспользоваться точкой перехода — но какие еще необычные возможности он при этом получил? Пробелы в информированности Ференсена тоже казались Солту важными. Ференсен знал ответы на вопросы о камнях и злоупотреблении ими, но о цветке середины лета он имел такое же слабое представление, как и все остальные, а значит, во времена Уинтера или после Лост Акру ничто не угрожало — должно быть, с самого 1017 года. По всему выходило, что тысячелетнюю угрозу представляло растение, которое цвело один раз в тысячу лет?
