И тут Грегориус Джонс проявил удивительный талант к оживлению дискуссии посредством утверждения очевидных истин.
— Это значит, что он уже знал о прошлом сэра Веронала, — заметил физкультурник.
— Но он же не из Ротервирда, — возразил Борис.
Орелия поправила его:
— Может быть, он не из современного Ротервирда. Точка перехода существенно увеличивает продолжительность жизни.
— Я уже и сам об этом думал, — сообщил Ференсен. — Благодаря мистеру Фангину мне в руки попала фотография Фласка из школьного журнала. Он не похож ни на одного из моих знакомых — в том числе бывших знакомых. А я знал их всех… Полагаю. — Ференсен больше не делал тайны из своей личности; он понимал, что она всем уже прекрасно известна. — Нам нужно подойти к вопросу с другой стороны. Мисс Рок, расскажите нам о гибели сэра Веронала.
Она описала все случившееся — как человек-горностай Ферокс перехватил инициативу, об их спорах у точки перехода, о том кошмарном существе, которое выпало из клетки, и чувстве невероятного облегчения, с которым Ферокс, казалось, встретил судьбу Сликстоуна, своего самого старого и близкого друга.
— Я встречался с Фероксом, — произнес Солт. — Для него важнее всего было спасение Лост Акра. Он знал, что Акру грозит вымирание. — Солт говорил спокойным тоном, похоже, его былая ярость выгорела дотла.
Слово взял Ференсен:
— Раньше Ферокс был проводником и охранником Сликстоуна в Лост Акре. Он жил там столетиями еще до нашего прихода. Говорил только на латыни до тех пор, пока Сликстоун не обучил его английскому. В Лост Акре эти двое были не разлей вода.
— Он говорил со мной на латыни и английском, — добавил Солт.
— Человек и его правая рука, — таинственно прокомментировал Финч, но все поняли: Сликстоун подсознательно выбрал в качестве эмблемы горностая, под воздействием скрытых воспоминаний о днях, которые он провел в Лост Акре с Фероксом.
Следующее замечание коренным образом изменило ход дискуссии. Какое-то время Фангин казался необычно тихим. И вдруг он поднялся и водрузил на стол свою коробку.
— К слову о людях-горностаях. Что, черт возьми, это такое, по- вашему? — Он поднял череп и показал его с разных сторон. Морда была узкой и заостренной, череп — большим и округлым, зубы — острыми: по всему выходил человек-горностай.
Орелия мысленно покрыла черепную коробку шкурой, добавила глаза и уши.
— Это он! Я вам клянусь, это он, — сказала она.
— Не может быть, — ответил Фангин. — Я нашел этот череп задолго до дня ярмарки.
— А где именно? — поинтересовался Ференсен.
— В заброшенном саду заброшенного дома.
— Где-где? — переспросил Ференсен.
Фангину вспомнилось странное дерево с разными листьями и развалины усадьбы на тупиковой дороге под Хирсроаком. А потом пришло озарение.
— Смотрите, — сказал он и ткнул пальцем на снимок.
Все повернулись к первой сцене гобелена. Роковая встреча Уинтера с Грассалом — с нее-то все и началось; с виду невинная, она была словно бомба с часовым механизмом.
— Дом теперь разрушен, сад зарос, но расположение идентичное. Везде расставлены таблички «Не входить». Фласк добирался туда на велосипеде. В его палатке я нашел череп.
— Как вы догадались, что это была палатка Фласка? — поинтересовался Ференсен, на лице которого читалась величайшая сосредоточенность, как будто он уже нащупал разгадку тайны.
— Там я обнаружил кроссворд. Фласк придумывал кроссворды для газет. В палатке остался черновик с пустыми квадратами, черными и белыми, и только одной подсказкой — и та без ответа. Фласк над ним еще работал.
— А что за подсказка? — спросил Ференсен. — «Стол Кар» и «Пула Малара» мы уже разгадали. Этот человек, кажется, обожает подбрасывать тайные знаки.
Фангин ее прекрасно помнил.
— Это была еще одна анаграмма, на самом деле даже двойная. «Воин, плохое вино, пей рот, рот пей» — повтор шести букв. «Пей рот», а должно быть «пей ртом».
У Финча загорелись глаза.
— Этот парень, Фласк, играет с нами, как с куклами.
— Ничего не пойму. Зачем пить рот? — пробормотал Грегориус Джонс, который теперь стал странно рассеянным. Он потянулся за черепом человека-горностая.
Облонг пояснил: «пей рот» и «рот пей» — это перестановка одних и тех же букв. Так же как с «Лост Акр» и «Стол Кар». Слово «плохое вино» перед «пей рот» как бы намекает, что эти буквы должны «перебродить» между собой.
Присутствующие слегка пожалели Грегориуса Джонса, но тут атлет снова, сам того не желая, подсказал путь к правильной догадке.
Фангин продолжил:
— В вопросе Джонса есть доля истины: какое из выражений является ключом, «плохое вино» или «рот пей»? И зачем вообще их переставлять, если оба уже и так заключены в подсказке?
— Устами младенца, — пробормотал Финч.
Воцарилось молчание. Облонг думал о записной книжке Фласка, черепе горностая, имени Пула Малара и других подробностях.
И вдруг у него в голове словно вспыхнула лампочка.
— Протей! — вскричал он. — Правильный ответ — это Протей. В этом слове те же буквы, что и в «пей рот» и «рот пей».
— А кто такой Протей? — спросил Грегориус Джонс.
— Это бог, постоянно меняющий обличья, — произнес Финч.
Компания начала подводить итоги, и чудовищная мысль поселилась у Ференсена в голове. Сэр Веронал погиб из-за постоянной перемены форм. Чем больше они углублялись в оставленные Фласком подсказки, тем мрачнее становилась головоломка, и тени окончательно сгустились, когда Фангин поддержал идею Облонга:
— Перевертыш — именно так он и подписывал свои кроссворды.
— Если хотите знать мое мнение… хоть я-то знаю, что не хотите, — сказала Аггс, — то вам нужно разобраться, зачем он смылся в эту дыру на Бокс-стрит.
Ференсен почувствовал, что за всей случившейся дьявольщиной стояла еще одна личность. Он решил рассказать о том, что именно сообщила ему Валорхенд у черной плиты в подвале библиотеки, перед тем как он отправился в Лост Акр разбираться со своим старинным врагом.
— В камине дома на Бокс-стрит лежала обугленная страница из «Книги римских рецептов».
Все в недоумении уставились на Ференсена.
— Ее нашла Валорхенд. — Ференсен вытащил обгорелый фрагмент из ящика и положил на стол. — На полях можно заметить фигуру шута, и в нем нет ничего чудовищного. Стриммер тоже говорил Валорхенд, что на полях последней страницы «Книги рецептов» были нарисованы фигуры обычных мужчин и женщин. Значит, именно в этом и заключался последний эксперимент Уинтера?
Орелия смутилась. Фангин, Валорхенд, помогавшие им Ференсен, Финч, Аггс и даже Джонс принимали активное участие в вечернем обсуждении, она же не удосужилась добавить ничего стоящего, несмотря на то что жила в окружении древних предметов. А между тем гобелен изучала именно она. Это она продала камни сэру Вероналу. Ей нравился образ ученого елизаветинской эпохи, с его острой любознательностью, перед которой еще лежали неисследованные территории универсальных истин: тайны тела, души, алхимии и небесных просторов. Все сосредоточились на Фласке. Но теперь, чтобы сдвинуться с места, им нужно было изменить угол обзора.
