Он ощутил в горле знакомую щекотку, раздражение, которое алкоголь вызывал, сам излечивал и вызывал снова.
В «Душе подмастерья» выдался тихий вечер, непогода сократила количество посетителей вдвое. Владелец заведения Билл Ферди погасил свет, протер бокалы, разобрался со счетами, отпустил работников и запер кассы. Налив себе пинту «Крепкого», он устроился у камина. В столь сложных погодных условиях он решил, что разумнее будет переночевать в пабе, пусть это и считалось для загородных жителей правонарушением. В любом случае никто не узнает. Он заранее предупредил о такой возможности свою жену Меган.
Ферди думал о том, как ему повезло в жизни. Он был владельцем единственного паба в городе, и горожане относились к нему получше, чем к прочим деревенским. Он выращивал собственный хмель и варил собственное пиво. У него было трое чудесных детей — Гвен, конечно, была странновата, но он гордился ее математическим талантом. Ферди уже начинал клевать носом, когда услышал стук в дверь, — час ночи, паб давным-давно закрылся. На пороге стоял мужчина со странным бледным цветом лица, в дорогом костюме, одетый совершенно не по ротервирдской моде.
— Вы — Билл Ферди? — произнес он таким ровным тоном, будто собирался его арестовать.
— Боюсь, бар уже закрыт.
— Я пью только самое лучшее. — У ног незнакомца на снегу стоял кожаный чемодан. Билл Ферди не стремился к открытой конфронтации и решил его выслушать. Мужчина присел за ближайший столик. — Меня зовут Сликстоун.
— Это что, имя или фамилия?
— Я — сэр Веронал Сликстоун и пришел сюда затем, чтобы сделать вам предложение. Я дам вам восемьсот тысяч за этот паб, и никаких дополнительных условий.
— Восемьсот тысяч пенсов? — рассмеялся владелец.
— Гиней, — ответил сэр Веронал с самым серьезным выражением лица.
Билл Ферди вытаращил глаза. Аренда возобновлялась каждые семь лет и не стоила и доли того, что предложил незнакомец.
— Все это как-то неожиданно. Наша семья держит паб с…
— Самые лучшие предложения всегда неожиданны. Штука в том, чтобы успеть согласиться, прежде чем предложение отзовут.
— Дайте мне день или два.
— Нет времени. — Сэр Веронал достал из сумки несколько конвертов из коричневой бумаги и листок с соглашением в двух экземплярах. — Здесь десять процентов задатка и ваша копия контракта. Вам остается только поставить подпись.
Билл Ферди задумался. Гвен вряд ли возьмет на себя управление после него, но один из мальчишек мог бы. К тому же он понятия не имел, на что тратить такие деньги. Все, что приходило ему в голову, — это ремонт и реконструкция паба, который уже не будет ему принадлежать. Он задумался.
— А «Душа подмастерья» продолжит работу?
— Я оставлю здесь паб.
— И пиво Ферди тоже?
— Я оставлю паб, но, учитывая, о каких суммах идет речь, на вопросы отвечать не собираюсь. Да или нет?
Столь резкий ответ заставил Билла Ферди прийти в себя. Он являлся владельцем единственного паба на мили вокруг, паба, который приносил радость стольким людям, а значит, и ему тоже. За такое ничем не заплатишь.
— Спасибо, но я говорю «нет».
— А я всегда получаю то, чего хочу, мистер Ферди.
Ферди подавил приступ неприязни к собеседнику. Казалось, чужак считал, что титул «сэр» мог купить что угодно, в том числе право запугивать незнакомцев.
— Я закрываюсь, — коротко ответил Билл.
Его посетитель, не попрощавшись, выскочил за дверь и исчез в ночи.
Давняя история
1556 год. Башня Знаний
В высокой башне Ротервирдского поместья сэр Генри Грассал работал — шлифовал стекло и наблюдал за небосводом.
Сюда же в дневные часы свинопас привел двоих детей.
— Они, видать, обладают особенным даром, — сказал он. — Крестьянское отродье, соль земли, одна грязь и дичь в глазах. Как родились вместе, так вместе и живут, — добавил свинопас.
— О каком даре ты толкуешь?
— Парнишка может отыскать и дать название всему, что шевелится. Он различает всех живых тварей. А девочка вырезает их своим ножом, как живых.
Сэр Генри улыбнулся.
— Про нее я знаю.
Его внимание уже давно привлекали таинственные изображения, вырезанные на старой сливе, что стояла на краю сада: бабочки, пчелы, звери и насекомые, как живые и во всех подробностях. Однажды лунной ночью он поймал их за работой, мальчишку и девчонку; она орудовала своим ножом, а он исследовал каждую складку на коре в поисках жизни.
— Они у свинарников обретаются. Мать их умерла, а отец — пьянчужка.
Им никак не могло быть больше десяти лет. Сэр Генри дал им новые имена. «Теперь вы Иероним и Морвал Сир», — торжественно сообщил он, положив ладони им на головы, словно при крещении.
— Сир
[10] — это человек, который видит больше, чем все остальные. — Сэру Генри нравилось давать всем необычные прозвища, которые он привозил из заграничных путешествий. — Теперь вы будете жить со мной.
Два года царила полная идиллия: дети проходили обучение, сытые и ухоженные. Эрудит сэр Генри, бездетный вдовец, вложил в брата и сестру свои немалые духовные и интеллектуальные ресурсы. Большая часть времени уходила на чтение, письмо и обучение красноречию, но он также поощрял и их природные склонности. Иероним исследовал жизненные циклы природы и биологию, а Морвал срисовывала все, что находил ее брат. В новых нарядах, накормленные и чистые, они преобразились и внешне.
Тетради заполнялись заметками. Нож Морвал резал дощечки и точил перья. В четырнадцать лет она научилась изготавливать чернила из растительной смолы, так что рисунки ее стали более четкими. Сэр Генри раздобыл немного ляпис-лазури и кармина. Детей объединяли как дополняющие друг друга таланты, так и родство, и совместные занятия. Пристрастие мальчика к исследованию мира природы, неудержимому, но скрупулезному, сочеталось с врожденным талантом девочки к воспроизведению предметов в натуре: каждой жилки на крылышке насекомого, каждой морщинки на человеческом лице. Вместе со своим первооткрывателем они были словно две луны, вращающиеся вокруг одного солнца: сэра Генри Грассала.
1558 год. Ротервирдская долина
Вместе с сэром Генри Иероним и Морвал изучали строение цветов — откуда начнется завязь плода, как и отчего это произойдет. С холма катилась повозка с навесом, что было бы самым обычным зрелищем, если бы ее не сопровождал всадник с ножнами на бедре, сидевший в седле искусной работы, и, казалось, даже бархатная шапочка у него на голове излучала власть.
— Новые друзья! — крикнул сэр Генри, но на этот раз он ошибся.
