А затем из темноты с верхней галереи прямо на девушку хлынул поток чистой энергии. Ее спасла только хорошая реакция: она прыгнула в сторону, и двойные двери позади нее рассыпались под вспышкой голубого пламени, оставив железные петли болтаться без дела. Ее правая ходуля отлетела в сторону, роняя металлические искры, — к счастью для Валорхенд, ходули заканчивались резиновыми наконечниками, которые послужили изоляцией от направленного в нее электрического заряда.
Несколько мгновений царила полная тишина, а затем поднялась какофония криков и проклятий, прерываемая перекличкой гостей, искавших своих спутников.
Сэр Веронал рухнул на пол в проходе. Слуги вынесли его из зала.
А на улице поэтические грезы Облонга были грубо прерваны взрывом, внезапно наступившей тьмой и еще одним взрывом, после которого мимо него, срывая испорченный наряд и обнаруживая под ним защитный костюм, пронеслась бесполая фигура. Схватив с клумбы шест, она легко перемахнула через стену.
У него в памяти возник образ прыгуна с шестом и снежной атаки на Лост Акр Лейн.
Актриса наблюдала за удивительным зрелищем. Сначала она не могла сообразить, как действовать дальше — выйти из роли или продолжать игру, — но в конце концов решила вести себя так, как вела бы себя избранная сэром Вероналом жена: то есть решительно.
— Несите новые свечи! Музыканты, играйте, за что вам платят?
Спустя несколько минут освещение частично восстановили. Девушки простыл и след, как, впрочем, и сэра Веронала. Снова начали разносить коктейли. Оркестр заиграл опять — правда, слегка фальшивя, и Сноркел тоже делал что мог.
— Леди и джентльмены, давайте простим эту мелкую выходку — прискорбный цирковой номер и ничего больше. Продемонстрируем нашему уважаемому хозяину, что мы выше этого.
И все попытались, но ощущение праздника было безвозвратно утеряно. На стенах снова горели свечи, но до потолочных канделябров в переполненном Большом зале было не добраться. В полумраке жители Ротервирда размышляли над тем, говорила ли молодая ученая правду, несмотря на свои чудовищные манеры. Неужели они продались чужаку? Неужели они и правда попрали память первоначального владельца поместья, кем бы тот ни являлся? Роскошь торжества поблекла. Гости начали потихоньку выметаться вон.
Виксен Валорхенд остановилась у железного флюгера, шест был при ней. Она почувствовала прилив сил. Замысел удался. Она сумела повергнуть в ужас жителей Ротервирда, которые наглядно продемонстрировали истинное отношение к чужаку: жадность в сочетании с подобострастием. С тем же удовлетворением Виксен припомнила и выражение лица Стриммера, на котором читался ужас с толикой восхищения.
Валорхенд произвела первоначальную оценку собственных действий: высший балл за демонстрацию и побег. Но на поверхность выплыло и другое, более мрачное наблюдение: чужак выстрелил в нее какими-то молниями и целился на поражение. Наиболее логичным казалось то, что у того был некий механический прибор, но в ту самую долю секунды, когда ударил разряд, она увидела искры между ладонями Сликстоуна, как будто он выжимал статическое электричество из себя. Она задумалась о способах, какими подобная энергия вырабатывается в природе: о кошачьей шерсти, угрях и грозовых облаках, — но ничего похожего не обнаружила.
Опершись на шест, Виксен подпрыгнула высоко над улицей. Нужно поскорее вернуться домой, прежде чем улицы заполнятся возвращающимися от сэра Веронала гостями.
7. Доклад о случившемся
Орелия даже не заметила бы миссис Бантер, не укажи на нее внимательный собеседник:
— Там ваша тетка, и вид у нее не самый радостный.
Миссис Бантер сидела в глухом переулке, в обстановке, едва ли соответствовавшей ее высокому статусу, — сидела на скамейке, скорчившись и схватившись за голову.
— Как я… Как это могло… — раздавались ее всхлипы.
— Рассматривайте это как глупую демонстрацию.
— Демонстрацию?
Орелия проводила тетку домой и уложила в постель, и миссис Бантер при этом вся кипела от случившейся этим вечером несправедливости, определенно непропорционально большей, чем отказ Орелии от коктейлей «Голубая лагуна» в качестве жалкого протеста.
Орелия, настроение которой было также омрачено, вернулась в магазин, разожгла огонь в камине и выключила верхний свет. Положив голову на руки и глядя на языки пламени, она думала о себе и Ротервирде и наконец пришла к выводу, что у обоих в сердце пряталась какая-то гнильца. Стриммер на вечеринке бросил на нее беглый оценивающий взгляд, будто она была товаром со скидкой. Другие мужчины ее возраста, конечно, тоже были умны, но что ей это давало? Ее мысли вернулись к новому лицу, привлекшему особое внимание хозяина, — чужаку. В нем определенно был некий шарм, но о жизни он явно еще ничего не знал. Настоящую привязанность Орелия испытывала только к мужчинам постарше — вроде братьев Полк, Солта и Фангина, — но они были в большинстве своем женаты и привлекали ее совершенно не в том плане. Ее успокоило воспоминание о разрушившем массивную дубовую дверь заряде чистой энергии, источник возникновения и цель которого были до конца неясны. В голову пришла мысль о камнях и их цветовом соответствии четырем стихиям природы. Может быть, этот разряд — лишь знак грядущих приключений?
Мысли Орелии прервал знакомый решительный стук в дверь, и, открыв, она обнаружила на пороге Хеймана Солта. Орелия еще никогда не видела Солта в таком деловом настроении.
— Ну, что случилось? — задыхаясь, спросил он. — Все ходят как контуженные, но никто ничего не говорит.
— Произошел неприятный эпизод.
— Что еще за эпизод?
Она поубавила его пыл:
— Сначала признайся, почему тебя это так интересует, и тогда, может быть, я расскажу, что произошло.
Солт решил прибегнуть к лести:
— Я спрашиваю именно тебя, потому что знаю: глаз у тебя поострее, чем у остальных.
— И благодаря острому взгляду я прекрасно вижу, когда меня пытаются использовать.
— Ну что ж, ты — не единственный корабль в море, — пробурчал Солт и засобирался уходить.
Орелия хотела чем-нибудь ему отплатить, но не могла придумать чем. Она решила начать издалека:
— Я продала камни.
Удар попал в цель. «Актер из него неважный», — подумала Орелия, замечая, что хоть лицо Солта и осталось внешне неподвижным, мелкие мускулы на нем все же слегка дернулись.
— Мои поздравления, и, зная твою тетю, могу поспорить, что вышла выгодная сделка.
Орелия ничего не ответила, и безмятежность Солта быстро сошла на нет.
— Ладно, рассказывай. Кто их купил?
— Секрет фирмы.
— И кому ты их продала?
— Кое-кому в городе.
— Я же говорил, что этого делать нельзя.
