Оно подействовало на Ференсена как удар током. Он вскочил со стула.
— Веронал? Веронал Сликстоун? Вы уверены? Вы твердо в этом уверены?
Она протянула ему свое приглашение.
Ференсен упал обратно на стул.
— Господи, помоги нам всем.
— Что такое? — спросил Солт и повернулся к Орелии. — В этом вся беда с Ференсенами. Говорят загадками, но никогда ничего не объясняют.
— Я должен был догадаться, что он — один из них, и мне следовало его ждать.
— Один из кого?
— Не твоего ума дело.
— Теперь понимаешь, о чем я! — Солт в отчаянии развел руками, а Ференсен продолжил засыпать Орелию вопросами о том, какого сэр Веронал роста, о его голосе, чертах лица, цвете кожи и характере. Орелия старалась как могла.
Ференсен потряс головой и вернулся к вопросу продажи камней:
— А как он себя вел в магазине?
— С порога направился прямо к камням. Больше его ничто не интересовало.
— А как он отреагировал, когда увидел их?
— Казался озадаченным. Хотел знать, откуда они взялись. Сначала он положил их на ладонь и закрыл глаза, как будто камни могли ему что-то рассказать. Но ничего не произошло. Он показался разочарованным, но все равно заплатил.
— Значит, у нас все еще есть надежда — пока он не нашел путь.
— Путь в Лост Акр? — спросил Солт.
— К собственной памяти, — ответил Ференсен, — туда, где спрятаны его воспоминания. — Ференсен сделал успокаивающий жест, будто крестил ребенка. — Но давайте, рассказывайте дальше — и, прошу вас, называйте его Вероналом. Это его настоящее имя.
Ференсен снова умолк и молчал до тех пор, пока Орелия не упомянула об ударе молнии, который чуть не обратил непрошеную гостью в пепел.
— Серебристо-голубая слепящая молниеносная вспышка? — уточнил он. — Она еще оставила такой запах, как после фейерверка?
Он был прав. Орелия кивнула в ответ.
— Вполне объяснимо, — коротко ответил Ференсен. Он взял с каминной полки крапчатое каменное яйцо и принялся перебрасывать его из одной руки в другую. — С кем он общался?
— Сликстоун тщательно выбирал цели, это точно: говорил со всеми, кто мог хоть что-то знать о прошлом. Я слышала, как он выпытывал у Фангина про Фласка. А для экскурсии по дому из всех прочих выбрал Облонга, после чего переключился на Финча.
— Облонг, Фангин, Фласк… Я никого из них не знаю. Расскажите о каждом из них в отдельности, мисс Рок.
Ференсен еще раз наполнил бокалы, а Орелия кратко изложила три биографии. Облонг был школьным учителем истории, приезжим, Фласк — его предшественником и, таким образом, тоже являлся чужаком, правда, он дружил с Фангином. Когда Фласк исчез, Фангина уволили с работы из-за того, что Фласк подстрекал учеников к историческим исследованиям в нарушение «Предписаний», а Фангин об этом не доложил.
— Еще что-нибудь существенное? — спросил Ференсен.
— У Сликстоуна есть сын, — добавила Орелия.
— Не родной, такого быть не может. Должно быть, он его усыновил. Видите, он находится в поиске, но при этом хочет казаться обычным человеком. — Ференсен умолк. — Что ж, на сегодняшний вечер, пожалуй, хватит.
Когда многочисленные часы объявили о наступлении полуночи, Ференсен предупредил собеседников, что через пятьдесят минут снова начнется дождь. Он попрощался, извиняясь перед Орелией за свою таинственность, и запутал ее еще больше, велев пока ничего не предпринимать.
— Откуда Ференсен знает Сликстоуна? — спросила она у Солта.
— Он никогда ничего не рассказывает.
Посетовав на скрытность Ференсена, Солт тут же отказался говорить Орелии что бы то ни было о своих личных делах с хозяином башни. «Столь многообещающий вечер, — подумалось ей, — в итоге принес с гулькин нос».
По дороге домой Солт поделился крайне странным соображением:
— Представь себе новый мир, где человеку удалось бы все начать с чистого листа. Что мы сохранили бы? От чего избавились? Думаешь, мы отнеслись бы осторожнее к собственным открытиям?
Перед тем как они расстались возле сараев, Солт повторил предупреждение:
— Помни, что ты ничего о нем не слышала — о Ференсене, Заклинателе Дождя.
Но легче сказать, чем сделать, особенно в свете того, что дождь пошел точно в предсказанный Ференсеном момент.
В ту ночь Орелия не могла заснуть, терзаемая сотней вопросов и вызванным этими вопросами беспокойством. «Заклинатель Дождя» — что он имел в виду? Каким образом Ференсен приобрел свой необычный талант? На какой новый мир они с Солтом ей намекали? Почему сэра Веронала так привлекли камни? Она припомнила чудовищ в клетках на гобелене в поместье: фантазия или реальность? Орелия подозревала, что ответы на эти вопросы могли бы объяснить как независимость Ротервирда от прочей Англии, так и принудительное забвение истории города. Что произойдет, если тайны всплывут наружу? Какие силы могут скрываться от постороннего глаза в этих глубинах?
Похожие вопросы крутились в голове Солта, когда тот уже дома помешивал в чашке какао и пытался припомнить, что говорил Ференсен во время их прошлой встречи, — все, включая описание клочка неба в Лост Акре, известного как точка перехода. Он размышлял о том, как камни могут воздействовать на живые существа, о странном дереве с его раскидистыми ветками и о причудливой и опасной фауне Лост Акра. Ему в голову пришла чудовищная идея. Теперь он не мог заснуть.
Сэр Веронал откинулся в кровати. Каждую из четырех стоек украшала резьба в виде различных чудовищ — пеликаны вылетали из драконьих глоток, змеи переплетались с бабочками. На стенах висели три огромных гобелена, изображавших лето, осень и зиму. Никто не решался спрашивать об отсутствующей весне: вопрос казался слишком бестактным.
Слуги еще ни разу не видели его в таком состоянии — они считали хозяина человеком с холодной головой. Но недавний взрыв энергии был вызван внезапной потерей самообладания.
Актриса сохраняла бдительность. Она стояла к нему ближе всех, когда молния, точно по волшебству, вылетела у него из пальцев. Темные разводы на подушечках его пальцев свидетельствовали о том, что именно это драматическое извержение энергии привело к временному беспамятству. Неужели ему под кожу встроили некий доселе неизвестный миру прибор? Был ли тот удар случайным или он и правда целился на поражение?
Актриса опасалась, что ответы на эти вопросы могут быть связаны с помешательством Сликстоуна на Ротервирде. Она решила, что здесь разыгрывается пьеса о возмездии, и эта мысль утвердила ее в решении продолжать расследование. Нельзя же играть короля Лира, предварительно не разузнав до начала пьесы, как он жил с покойной супругой. Она не сможет играть леди Сликстоун, если не получит больше информации о прошлом сэра Веронала. Необходимый ей материал должен был таиться где-то в городе.
