Орелия опустилась на четвереньки. Она медленно соскальзывала с крыши в предательском месиве пепла и воды, а с расплавленных подошв слезали ленты черной резины. Джонс схватил ее сзади за талию, и они взмыли в воздух, а затем, к восторгу беспокойной толпы, опустились обратно на землю.
Джонс театральным жестом приглушил аплодисменты:
— Займитесь дамой!
Какой-то сторонник традиционной медицины провел флаконом с нюхательными солями под носом Орелии, и эффект не заставил себя ждать.
Дым рассеялся, а с ним рассеялась и толпа. С неба на город, точно погребальное конфетти, сыпались обугленные обрывки записей миссис Бантер о частной жизни местных обитателей.
4. О башнях и подземных ходах
Ференсен делал распоряжения на ходу, возложив обязанность по сбору приглашенных на Билла Ферди и Горэмбьюри. Он безропотно согласился с местом, выбранным Ферди.
В отличие от шарабана, пивная повозка неспешно направилась к Южным воротам и остановилась за городскими стенами. Горэмбьюри неохотно впустил их внутрь, но волноваться было не о чем: ко времени их приезда даже здешний сторож отправился на пожар в северную часть города. Ферди с Горэмбьюри поспешили проскользнуть в ворота, таща бочонок под одеялом.
Ференсен завернулся в свой плащ, натянул на лицо широкополую шляпу и направился к школе. Столетиями он издалека наблюдал за тем, как развивается город. Теперь, оказавшись здесь, внутри, он был очарован плотностью застройки, лесом башен, изобилием витрин и энергией, которая исходила от этого сообщества. Теперь Ференсен лучше понимал, почему тут мирились со Сноркелом: мэр управлял успешным городом.
Сам Ференсен помнил совсем другой Ротервирд: с одним деревянным мостом, без городских стен, без ворот, с конюшней и кузницей там, где теперь располагалась Рыночная площадь. Школа прежде была всего лишь крошечным сараем, а прилегающая к ней Башня знаний, как ее любил называть сэр Генри Грассал, теперь стала Северной башней. Не считая этих немногочисленных строений, церкви да поместья, Ротервирдская долина прежде представляла собой сплошной сад, к которому прилегал луг с разбросанными по нему камнями и загонами для свиней и овец. На Айленд Филде — большом, но менее заметном участке к юго-западу от города, омываемом притоком реки, — выращивали зерновые.
Ференсен прошел дальше. Прогулка стала способом восстановить в памяти прошлое и одновременно паломничеством. Позаимствованными у Горэмбьюри ключами он открыл главные ворота школы; в сторожке он не нашел ни дежурного, ни каких-либо других признаков жизни. Он снова почувствовал себя местным деревенским мальчишкой.
Воспользовавшись еще одним ключом из бесценной связки Горэмбьюри, Ференсен вошел в корпус Северной башни, но тут же его остановил рычащий мастифф. Ференсен посмотрел на собаку и свистнул, сначала низко, а затем высоко, время от времени срываясь на трель. Собака прикрыла пасть, загадочно улыбнулась, перевернулась на бок и уснула.
Неизменно педантичный Горэмбьюри приклеил к ключу от пристройки клочок бумаги с записанной на нем кодовой комбинацией. В детстве и юности Ференсен ежедневно взбирался по этим дубовым ступеням. Поднимаясь, он отмечал, какими большими и роскошными стали кабинеты, и перечитывал фамилии на дверях — самой последней значился «Э. Стриммер». Он быстро обнаружил потолочную панель и открыл ее коротким резким толчком. Вытащил из кармана сконструированный Полком фосфоресцирующий светильник-трубку и потряс им, после чего подтянулся вверх, в скрытое во мраке помещение.
Все двенадцать шарнирных кресел были на месте, правда, инициалы остались только на трех — на местах Сиров и Фортемейна. Сохранились и золотая дверь, и разрисованный потолок. Сохранилось даже вращающее пол колесо.
Именно здесь сэр Генри некогда открыл им глаза на чудеса вселенной. И здесь же Сликстоун в своем первоначальном обличии Мастера Малиса совершил свою чудовищную месть.
Ференсен осмотрел пол. Незакрепленную доску возле люка недавно поднимали, теперь под ней была пустая квадратная выемка. Тайник, казалось, специально создали для какого-то конкретного предмета. Под увеличительным стеклом Ференсен увидел частички коричневой пыли — остатки старой кожи. Здесь лежала книга.
«Хоть бы не та самая книга!» — мысленно взмолился он.
Прошлое прорывалось и в других местах Ротервирда.
Финч наблюдал за происходящим из своего окна: за горящей башней, шестнадцатой картой Старшего Аркана Таро, символом поверженной власти. Это едва ли можно было считать совпадением. Башня миссис Бантер, покойной миссис Бантер — сначала необъяснимая смерть, теперь необъяснимый пожар. Он вспомнил о планах главного строителя Перегрина Бантера и уловил опасные невидимые связи. Искры, точно летящий снег, проплывали мимо его окна.
Смертельная опасность, вот уж верно — пожалуй, время пришло. Не желая ломать большую государственную печать, Финч открыл письмо предка ножом для бумаги. Загадочность послания разочаровала его:
Ключ в пасти дракона.
От таинственной угрозы из прошлого он ожидал большей ясности. В архиве хранились не только записи обо всех публичных геральдических изображениях, но и приличное количество их примеров — реальных и фантастических животных; среди них встречались и драконы.
Финчу не удавалось найти ни одной подсказки до тех самых пор, пока он не добрался до самого дальнего ряда, где хранились две очень разные коллекции книг шестнадцатого века, взятых из поместья, в обложках из бежевой кожи и в черных переплетах. Осмотрев вертикальную перегородку между ними, герольд обнаружил драконью морду на самом верху. Забравшись на передвижную библиотечную лестницу, Финч заглянул вглубь, приметил крошечную замочную скважину и тут же все понял: архитектор разработал трехступенчатую систему защиты. Чтобы пройти через нее, нужно было иметь письмо, маленький ключик, который висел у него на шее (семейная реликвия) и доступ к архиву.
«Такое мог придумать только Финч», — подумал Финч.
Он вставил ключ в замочную скважину и повернул. Не последовало ни звука, ни движения. Он моргнул и почесался. Напоследок он решил прокрутить чешуйчатую пасть дракона; та совершила полный круг, что вызвало череду приглушенных щелчков, которые эхом разнеслись по всей комнате, словно возвещая о нашествии книжных червей.
Финчу понадобилось несколько минут, чтобы понять: высоко над центральными рядами раскрылись две панели, а потом еще одна в конце комнаты. За каждой из центральных панелей скрывалось по книге. Одна была большая и тонкая, в черной обложке, вторая — маленькая, переплетенная в обычную кожу, с вырванными страницами. Третья полость зияла тревожной пустотой.
Название черного тома было стерто, остался только год — 1571 римскими цифрами; на корешке другой книги значилось: «Судебный процесс над Герионом Уинтером».
Потратив десять минут на его изучение, Финч утвердился в мысли, что принял верное решение.
Горэмбьюри с наслаждением взялся за дело, которое требовало контактов с другими людьми. Он решил привлечь каждого найденного в списке человека к поискам остальных, оставив себе самого проблемного гостя.
