Стоит ли говорить, что воины и с одного, и с другого берега подъезжали всё ближе к Излучине Расколотого холма? Промолчим и о том, как сильна была сердечная боль Осберна и как пылал в его груди гнев, ибо не найдётся слов, чтобы описать это. Чужаки, собиравшиеся вместе на том берегу реки, увидев, что поток становится уже, издали боевой клич и приблизились к воинам Восточного берега. Многие всадники соскочили с коней и дальше пошли пешком. Некоторые из них, оказавшись на расстоянии выстрела, приостанавливались, чтобы спустить тетиву. Иногда их стрелы ранили жителей Дола, но Осберн пока не позволял своим людям стрелять в ответ.
И вот воины прибыли туда, откуда виднелась пещера гномов. Многие жители Дола побаивались этого места ещё прежде прихода чужаков, и кое-кто решил было, что пещера сулит им неудачу. Другие же говорили, что удача Осберна одолеет дурные предзнаменования гномьего рода.
Осберн подошёл к условному месту встречи с девушкой, когда людей у него набралось полных два десятка, и всё это были крепкие воины. Юноша стоял впереди них на том самом месте, где так часто ступали его ноги, где его сердце находило покой и где разрасталась его любовь. Он стоял и сжимал тяжёлое метательное копьё.
Как раз в это время чужаки, завывая по-собачьи, заполнили мыс до самой его вершины, где обычно стояла Эльфхильд. Вперед вышел их вождь, тело его закрывал блестящий доспех, покрытый золотом и серебром, а со шлема спускался длинный рыжий конский хвост. Вождь поднял руку, приготовив большое копьё, но вдруг в тот самый момент Осберн с яростным криком метнул своё оружие и услышал, как все воины Дола вокруг и позади него спустили тетиву. По правде говоря, Осберн был почти уверен, что эта стычка развеется, подобно сновидению, и он увидит, как падает пронзённая копьём в грудь Эльфхильд. Но ничего подобного не произошло: копьё вонзилось в подмышку вождя в золочёном доспехе, и он, звеня и грохоча, упал вниз, в завихри зелёной воды. И многие разбойники пали под градом стрел и копий воинов Дола. Но выстрелили и враги, и некоторые из жителей Дола были убиты, а другие ранены, но мужество оставшихся от этого не сократилось. Осберн вытащил из колчана двенадцать стрел и, приставляя их одну за другой к тетиве лука, посылал во врага, и каждый раз, как он спускал тетиву, наконечник стрелы уносил с собой жизнь очередного недруга. Но юношу одолевала великая скорбь, он печалился о том, что не сможет перебить сейчас всех врагов и тем спасти свою возлюбленную. Его самого разило множество стрел, но почти все они отскакивали от колец кольчуги Хардкастла, не причиняя Осберну ни малейшего вреда. Видимо-невидимо разбойников пали, но оставшиеся были столь яростны и свирепы, что даже не желали отступать назад. Наоборот, некоторые так сильно жаждали вступить в кровавую бойню, что, не обращая внимания на водное препятствие, бросались вперёд, словно ничего не преграждало им путь, и падали в бурлящий поток, находя погибель в его бездонных глубинах.
Битва продолжалась, и отряд жителей Дола редел, но Осберн и не думал отступать хотя бы на шаг, да и воины его были так доблестны, что самой большой бедой считали невозможность перейти Разлучающий поток. Сам Осберн уже трижды был ранен, правда неопасно, в боку Стефана тоже торчала стрела, но он держался на ногах, продолжая стрелять не менее самоотверженно, чем прежде.
Но вдруг бушующая пред отрядом Осберна толпа начала сдвигаться дальше от берега, и тут же за спиной разбойников раздались громкие крики. Воины Дола узнали голоса своих родичей и, не прекращая истово пускать во врагов стрелы, ответили дружным криком. Разбойники, развернувшись, с воплями кинулись с мыса на берег потока, к юго-западу: они убегали от напавших на них с копьями, топорами и мечами воинов Западной долины.
Этим закончилось сражение лучников, и чужаки не приближались более к потоку, опасаясь стрел с восточного берега. Собирая павших да оказывая помощь раненым, воины Восточной долины пристально всматривались в то место на другом берегу, где проходило сражение. Судя по всему, бились там яростно, но вскоре воины увидели, как пришльцы бегут к своим коням, которых они оставили дальше полёта стрелы от речного берега, недалеко от Излучины Расколотого холма. Воины Западной долины преследовали их, нанося страшные удары, но не спеша вновь вступать в бой. Не похоже было, чтобы преследователи хотели помешать беглецам добраться до коней и ускакать. Враги не преминули этим воспользоваться, и жители Дола их больше не видели.
Глава XXXIII
Осберн пытается разузнать об Эльфхильд
После битвы воины Восточной долины остались у воды, на восточном берегу Излучины Расколотого холма (они не ликовали, ведь некоторые их друзья погибли), а к западному берегу Разлучающего потока, по покрытой телами земле, подошли местные жители. Как уже сказывалось, ни на востоке, ни на западе люди не сильно-то любили это место, страшась гномов, обитавших в пещере над водоворотами. Но теперь, может быть, не остыв от сражения и в печали по погибшим, а может, в смятении после грабительского набега, но так или иначе, они пока забыли о своём страхе. Вожди западного войска, остановившись над телами чужаков на вершине мыса, где обычно стояла Эльфхильд, заговорили со своими братьями с восточного берега. Вульфстан из Колдберна, поселения ниже по течению, так звали того воина, что говорил от имени жителей Западной долины. Первым делом он восхвалил славную помощь, что оказали им жители восточного берега, так быстро и отважно атаковав со своей стороны, он считал это спасением для своих людей и уже предвидел скорую победу.
– Хотя, – продолжил он, – тот отряд, с которым вы так мужественно сражались и который теперь обратился в бегство, не всё войско врага. Одна его часть осталась для битвы с вами, а другая в то время спустилась ниже по течению, отдалившись от Потока. Мы отправили наших братьев в погоню и сами теперь должны последовать за ними, дабы оказать помощь, не позволив разбойникам одолеть их числом. К тому же мы опасаемся, как бы эти черти не опустошили несколько наших поселений, что попадутся им на пути, прежде чем наши ребята их нагонят. Позвольте нам сей же час расстаться с вами! Вы помогли нам, и мы будем молиться о вашем здравии и счастье, а особенно о твоём, Осберн Вульфгримссон, ведь мы знаем тебя и то, что о тебе рассказывают.
Но только он собрался уйти, как Осберн обратился к нему, сказав громким резким голосом:
– Подожди, господин, ответь мне на один вопрос: какие поселения разорили эти грабители?
Вульфстан сказал:
– Я не могу ответить тебе, ибо и сам не знаю. Здесь немного поселений: ближайшее крупное, Лонгриггс, в пяти милях отсюда. А в округе никто и не живёт, есть разве что совсем маленькое, одна хижина, где и обитают-то только две женщины: старая да молодая. Вряд ли эти грабители задержатся ради такой мелочи. Прощай! Если мы выиграем сражение, вы узнаете об этом завтра, приходите сюда или немного ниже по течению, чтобы гномы не позавидовали нашей радости.
И с этими словами воин развернулся, направившись в ту сторону, где, как он предполагал, его воины вступили в бой с грабителями. А жители Восточной долины больше не могли оставаться на месте, глядя на своих раненых, ведь многие пострадали так сильно, что их пришлось нести домой на носилках. В их числе был и Стефан Едок, проведший затем целый день в постели. Прошло ещё два месяца, прежде чем он исцелился окончательно. С десяток человек ранило так же тяжело, но были и те, кто сам принёс домой весть о своём ранении, и таковых оказалось не менее двадцати шести. Ещё тринадцать были убиты на месте. Обдумав всё, решили, что павших надо предать земле на поле брани, только несколько подалее от Излучины Расколотого холма. То место, где их погребли, насыпав над телами большую груду земли, с тех пор называют Курганом стрелков.
