Сперва священник онемел от восторга – столько радости доставили ему прикосновение девичьей руки и нежные её слова; но тут же заговорил он с Заряночкой, смущаясь и запинаясь, и похвалил за то, что надумала она взять с собою лук и стрелы; ибо они и защитят её в пути, и пищи помогут добыть, и при необходимости послужат предлогом, объясняющим, для чего бродит она по лесу. Заряночка кивнула в ответ и снова наказала ждать её три дня, и ежели не вернётся она за это время, во всём сознаться сэру Эймерису.
«Да, – отвечал Леонард, – и тогда…» – «А что тогда?» – «Тогда он всенепременно выставит меня из замка, и придётся искать мне приюта в обители святых отцов у Крестовых Врат, что по дороге в Гринфорд».
«Ах, друг мой! – отозвалась Заряночка. – Как мы, женщины, не думаем ни о ком, кроме себя! Так тебе откажут от дома за то, что помог мне? Зачем сама я не позаботилась о коне? И ключи могла бы я украсть у тебя, и ты бы не возражал. А теперь, выходит, причинила я тебе вред».
Отвечал сэр Леонард: «Леди, у священника дом там, где стоит обитель веры. Ничем не повредила ты мне, разве что сэр Эймерис надумает повесить меня на крепостной стене; и весьма сомневаюсь я, что поступит он так со священником. Более того, заклинаю тебя, поверь, что, ежели покинешь ты замок, тамошний дом и кров для меня ничего не значат». И поглядел он на девушку скорбно и словно бы умоляюще.
Нечего было ответить на это Заряночке; и понурила она голову; и очень скоро дошли беглецы до хижины в рощице, что теперь служила стойлом для коня Заряночки, а не покоями для неё самой. Сэр Леонард вошёл внутрь и вывел на свет доброго скакуна; и Заряночка постояла с капелланом недолго под сенью рощи. Девушке не терпелось поставить ногу в стремя, однако же не могла она не помедлить немного и не поглядеть на священника, что застыл на месте, словно бы подыскивая слова.
Засим молвила девушка: «Надо бы мне поторопиться с отъездом. Однако скажу тебе напоследок вот что, друг мой: не случилось ли промеж нас чего, в чем бы причинила я тебе зло? Ежели так, то, молю тебя, облегчи душу, ибо, может статься (хотя в это я не верю), нам не суждено более свидеться».
Дыхание у Леонарда перехватило, словно немалого труда стоило ему сдержать рыдания; но капеллан совладал с собою и молвил: «Госпожа и милый друг мой, ежели не суждено мне более тебя увидеть, тогда нет мне дела до того, что со мною станется. Ни в чём ты мне зла не причинила. Одно только случилось промеж нас, а именно: я люблю тебя, а ты меня – нет».
Заряночка поглядела на него взглядом ласковым и сострадательным и ответствовала: «Не могу я иначе понять слова твои, кроме как следующим образом: любовь твоя ко мне есть не что иное, как желание, кое испытывает мужчина к женщине; и в том заключено несчастье; потому что воистину люблю я тебя, но не так, как женщина любит мужчину. Лучше сказать тебе об этом прямо. Но теперь, когда выговорилась я, подсказывает мне сердце: признаться тебе в этом – всё равно что объявить, будто не в моей власти помочь тебе; и немало это меня огорчает».
Капеллан постоял перед нею смущённо, а затем молвил: «Столь ты добра, нежна и чистосердечна, что не могу я не полюбить тебя ещё сильнее; и это придает мне храбрости, засим скажу я, что в твоей власти помочь мне немного, вот как мне кажется». – «Чем же?» – отозвалась Заряночка. Отвечал сэр Леонард: «Кабы позволила ты мне расцеловать лицо твоё один только раз». Отозвалась девушка, качая головою: «В чём тут помощь, ежели случится это один только раз и не более, а иначе, по чести говоря, быть не может? Однако таков твой выбор, а не мой, и не откажу я тебе».
Тут Заряночка подставила ему лицо, и Леонард поцеловал её в щёку, никак иначе к ней не прикасаясь; а затем поцеловал в губы; и понимала девушка, что он опечален и робок, и стыдилась она поднять на Леонарда глаза или заговорить с ним снова, опасаясь, что увидит и его пристыженным, потому проговорила она только: «Прощай, друг, до завтра, по меньшей мере».
С этими словами Заряночка поставила ногу в стремя и вскочила в седло, и конь её пошёл быстрой иноходью туда, куда направила его всадница.
Глава IX
Заряночка достигает Чёрной Долины
Мало что можно рассказать о путешествии Заряночки до бугра, что возвышался над Чёрной Долиной Серых Овнов. Добралась она туда к полудню, и по пути почти никого не встретила: разве что пахаря, либо старуху, либо юную поселянку, из тех, что бродят спозаранку по полям неподалёку от Замка Обета.
И вот, восседая в седле, Заряночка снова поглядела вниз, в долину, и на каменное племя и ничего там живого не обнаружила, кроме трёх воронов, что перепархивали неподалёку с одного Серого Овна на другой и громко каркали, перекликаясь друг с другом, словно знали: затевается что-то необычное. Девушка некоторое время наблюдала за игрою их, а затем сошла с коня и уселась на траву бугра, и разложила свои съестные припасы, и подкрепилась, ибо казалось ей, что лучше поесть-попить здесь, нежели в пасти Чёрной Долины.
Покончив с обедом, девушка снова вскочила в седло и медленно проехала вниз к ручью, а затем, вдоль него, к долине и к вратам гор, под сень коих так хотелось ей вступить; но теперь, ровно так же, как случилось с нею в то далёкое утро, когда отправилась она к Посыльной Ладье, в преддверии приключения Заряночка слегка оробела и теперь старалась отдалить решающий миг, и, когда до долины осталось не более ста ярдов, она снова спешилась и оставила свою верховую лошадку попастись на травке, сама же уселась на берегу, следя за журчащей водой.
Спустя некоторое время Заряночка сняла туфли и чулки, и вошла в неглубокий ручей, и омочила руки, и умылась, и наклонилась к воде выше по течению, и напилась из горсти, а затем вышла на берег, чувствуя прилив мужества; затем девушка натянула лук, и оглядела стрелы в колчане, и обулась, и снова уселась в седло, и погнала иноходца прямиком в долину, и очень скоро оказалась среди Серых Овнов. Теперь могла Заряночка разглядеть, сколь велико число их: валуны загромождали всё дно долины по обе стороны ручья, а многие поднимались над водою, земля же была того же чёрного цвета, как и склоны долины, хотя ручей, что струился там, казался прозрачнее стекла.
Что до долины, девушка углубилась в неё уже порядком, но что впереди, разглядеть не могла, ибо ущелье вилось змеёй и попервоначалу резко ушло влево; склоны долины поднимались по обе стороны достаточно крутыми каменистыми осыпями, наверху которых, словно частокол, вздымались скалистые пики и громоздились чёрные отвалы породы; по правую руку такого рода разломы казались особенно огромными и выдавались далеко вперёд; а в фарлонге впереди твёрдый камень пробился сквозь осыпь и отвесной стеной обрывался в ущелье и суживал его настолько, что пройти можно было с трудом, разве что вдоль ручья; поток же был стремителен, но неглубок, даже там, где толщи скал теснили его с обеих сторон.
Но Заряночке непременно хотелось подняться по долине выше, что бы ни поджидало впереди; и теперь девушка впервые созналась себе самой в том, что задумала уже давно, а именно: вознамерилась она переждать в долине ночь и поглядеть, что произойдёт; а ежели великаны и впрямь оживут, тогда, надеялась Заряночка, достанет у неё храбрости бросить им вызов и попросить исполнить её просьбу.
