Мы знали, что у нас есть шанс и что по закону больших чисел
мы, вероятно, не будем убиты».
Чтобы одолеть привычку беспокоиться, прежде чем она одолеет
вас, выполняйте правило третье:
Изучите факты. Спросите себя: «Каковы шансы по закону
больших чисел, что событие, из-за которого я беспокоюсь, когда-либо
произойдет?»
Глава девятая
Считайтесь с неизбежным
Когда я был маленьким мальчиком, я однажды играл с ребятами
на чердаке старого, заброшенного деревянного дома на северо-западе Миссури.
Когда я слезал с чердака, в какой-то момент я поставил ноги на подоконник, —а
затем прыгнул. На указательном, пальце левой руки у меня было кольцо; и когда я
прыгнул, кольцо зацепилось за шляпку гвоздя и мне оторвало палец.
Я закричал. Я был охвачен ужасом. Я был уверен, что умру. Но
когда рука зажила, я ни секунду не беспокоился об этом. Что толку думать об
этом?.. Я примирился с неизбежным.
Иногда я по месяцам не вспоминаю о том, что на левой руке у
меня только четыре пальца.
Несколько лет назад я встретил человека, который управлял
грузовым лифтом в одном из деловых зданий в центре Нью-Йорка. Я заметил, что у
него не было и кисти левой руки. Я спросил, беспокоит ли его отсутствие левой
руки. Он ответил: «Нисколько, я почти не вспоминаю об этом. Я не женат и
вспоминаю об этом только тогда, когда нужно вдеть нитку в уголку».
Поразительно, как быстро мы примиряемая почти с любой
жизненной ситуацией, —если мы вынуждены это сделать. Мы приспосабливаемся к ней
и забываем о ней.
Я часто вспоминаю надпись на развалинах собора пятнадцатого
века в Амстердаме, в Голландии. Эта надпись на фламандском языке гласит; «Это
так. Это не может быть иначе».
На своем жизненном пути мы попадаем во многие неприятные
ситуации, которые нельзя изменить. Они не могут быть иными. Перед нами стоит
выбор. Мы можем или принять эти ситуации как неизбежные и приспособиться к ним,
или погубить свою жизнь, протестуя против неизбежного, и, возможно, довести
себя до нервного срыва.
Я приведу вам мудрый совет одного из моих самых любимых
философов — Уильяма Джеймса: «Согласитесь принять то, что уже есть, — сказал
он. — Примирение с тем, что уже случилось, — первый шаг к преодолению
последствий всякого несчастья». Элизабет Коннли убедилась в этом на своем
горьком опыте. Недавно я получил от нее следующее письмо: «В день, когда вся
Америка праздновала победу наших вооруженных сил в Северной Африке, — говорится
в письме, — я получила телеграмму из военного министерства: мой племянник —
которого я любила больше всего на свете, — пропал без вести. Вскоре пришла
другая телеграмма, извещавшая о его смерти.
Я была убита горем. До этого я была удовлетворена своей
жизнью. У меня была любимая работа. Я помогала воспитывать племянника. Он
олицетворял для меня все самое прекрасное, что свойственно молодости. Я
чувствовала, что мои усилия были вознаграждены сторицей!.. И вдруг эта
телеграмма. Для меня рухнул весь мир. Я почувствовала, что жизнь потеряла для
меня смысл. Я утратила интерес к работе, забыла о своих друзьях. Мне стало все
безразлично. Я ожесточилась. Почему убит этот самый дорогой мальчик, перед
которым была открыта вся жизнь? Я не могла примириться с этим. Мое горе
настолько захватило меня, что я решила уйти с работы, скрыться от людей и
провести всю оставшуюся жизнь в слезах и горе.
Я наводила порядок в своем письменном столе, готовясь уйти с
работы. И вдруг мне попалось письмо, о котором я давно забыла, — письмо моего
убитого племянника. Он написал его мне несколько лет назад, когда умерла моя
мать. «Конечно, мы будем тосковать о ней, — говорилось в письме, — и особенно
ты. Но я знаю, что ты выдержишь это. Твоя личная философия заставит тебя
держаться. Я никогда не забуду о прекрасных мудрых истинах, которым ты учила
меня. Где бы я ни был, как бы далеко мы ни были друг от друга, я всегда буду
помнить, что ты учила меня улыбаться и мужественно принимать все, что может
случиться».
Я несколько раз перечитала это письмо. Мне казалось, что он
стоит рядом и говорит со мной. Казалось, он говорил мне: «Почему ты не
выполняешь то, чему учила меня? Держись, что бы ни случилось. Скрывай свои
переживания, улыбайся и держись».
Я снова начала работать. Я перестала раздражаться и сетовать
на жизнь. Я снова и снова говорила себе: «Это произошло. Я не могу ничего
изменить. Но я могу и буду держаться, как он советовал мне». Я полностью
отдалась работе, вложив в нее все свои моральные и физические силы. Я писала
письма солдатам—чьим-то сыновьям и родственникам. Я поступила на вечерние курсы
для взрослых. Я хотела, чтобы у меня появились новые интересы и новые друзья.
Мне трудно поверить, как изменилась моя жизнь. Я перестала оплакивать
невозвратимое прошлое. Сейчас я каждый день живу с радостью, как желал мне мой
племянник. Я примирилась с жизнью. Сейчас я живу более радостной и полноценной
жизнью, чем когда-либо прежде».
Элизабет Коннли осознала то, что все мы вынуждены понять
рано или поздно, а именно, что мы должны мириться с неизбежным и считаться с
ним. «Это так. Это не может быть иначе». Этот урок выучить нелегко. Об этом
приходится помнить даже королям, восседающим на тронах. Покойный Георг V
вставил В рамку и повесил на стене своей библиотеки в Букин» гемском дворце
надпись со словами: «Научи меня не требовать невозможного и не горевать о
непоправимом». Та же мысль выражена Шопенгауэром следующим образом:
«Достаточный запас смирения имеет первостепенное значение при подготовке к
жизненному путешествию».
Очевидно, одни только обстоятельства не делают нас ни
счастливыми, ни несчастливыми. Важно, как мы реагируем на них. Именно это
определяет наши чувства.
Все мы способны пережить несчастье и трагедию и одержать
победу над ними, если мы вынуждены это сделать. Нам может показаться, что мы не
можем, но мы обладаем внутренними ресурсами поразительной силы, которые помогут
нам вынести все, если только мы их используем. Мы сильнее, чем нам кажется.
Покойный Бут Таркингтон
[9]
всегда говорил: «Я мог бы вынести
все, что может навязать мне жизнь, кроме одного: слепоты. Это единственное, что
я не мог бы пережить».
Однажды, когда Таркингтону было уже за шестьдесят, он
взглянул на ковер, лежавший на полу. Цвета расплывались. Он не мог различить
узоры. Таркингтон обратился к специалисту. Пришлось узнать страшную правду: он
терял зрение. Один глаз у него почти совсем не видел, а другой должен был тоже
выйти из строя. На него обрушилось то, чего он больше всего боялся.
И как же Таркингтон реагировал на это «самое страшное
несчастье?» Чувствовал ли он: «Вот оно! Это—конец моей жизни». Ничего
подобного. И к своему удивлению, он был вполне весел. Даже в этот момент его не
покидало чувство юмора. Расплывчатые «пятна» раздражали его; они плыли перед
глазами и закрывали от него окружающий мир. Однако, когда самое большое из этих
пятен проплывало перед ним, он восклицал: «О, привет! Вот и снова дедушка
пришел! Интересно, куда он направился в такое прекрасное утро!»
