– Кто такой? – спросил автократор.
– Рус, – ответил выступивший вперед толмач.
– Что-то непохоже.
– Почему? – удивился кто-то из свиты.
– Первый раз вижу руса, распростертого ниц, – пояснил император и, повернувшись к толмачу, приказал: – Спроси у него, откуда он узнал о заговоре.
Лихорадочно соображая, Волчий Хвост на ходу сочинил историю о том, как, возвращаясь из бани к своему другу, у которого остановился, вдруг услышал родную речь. Его не заметили, так как уже стемнело. Разговор показался ему подозрительным. К тому же отчетливо слышался звон оружия, носить которое в Царьграде чужеземцам строжайше запрещалось. Волчий Хвост осторожно пошел за ними и из услышанных фраз понял, что отряд направлялся в Большой дворец за какой-то Анной. Тогда он бросился к Халке и обо всем рассказал начальнику дворцовой гвардии.
– Эти люди не были похожи на безумцев? – спросил автократор.
– Нет, среди славян весьма распространен обычай похищать невест из соседних племен. Поэтому тут нет ничего необычного.
– Почему же тогда все испугались за принцессу?
– Может, перепутали. Ведь простолюдинку тоже звали Анна. Заговорщики искали именно ее.
– Кто же они?
– Я точно не знаю, но думаю, что это – мелкие людишки, скорее всего, дружина какого-то купчишки. Их до сих пор никто не хватился. Видно, купец сам участвовал в нападении и сложил в битве голову или попал в плен.
– Ладно, – махнул рукой император, – скажи ему, чтобы он никуда не отлучался из города и ежедневно являлся в Большой дворец.
Василий обращался только к толмачу, а в сторону Волчьего Хвоста даже не смотрел. Он так и не предложил доносчику встать с колен.
И все же рассказ Волчьего Хвоста, несмотря на всю его невероятность, не противоречил тому, что поведала Анна. Не могли же они между собой договориться!
Рассуждая таким образом, Василий несколько успокоился и занялся другими делами. А Волчий Хвост с большой неохотой возвращался в дом купца. Там его наверняка обвинят в предательстве. Однако иного выхода не было. Боярин надеялся на свою изворотливость и прикидывал, как в очередной раз обвести своих земляков вокруг пальца. Поэтому уже с порога Волчий Хвост радостно воскликнул:
– Весть от Владимира! Я принес весть от Великого князя!
Забыв об осторожности, все бросились к нему.
– Что с князем?!
– Что он сказал?!
Боярин торопливо захлопнул дверь и грозно зашипел:
– Тише, нас могут услышать. За домом следят.
Все мгновенно умолкли, но несколько горящих пар глаз уставились на вошедшего, требуя немедленного ответа. Волчий Хвост важно прошествовал к Добрыне, который пока не мог встать, но приподнялся с ложа и тоже спросил:
– Что передал Владимир?
– Великий князь сказал: «Я в плену, но мое имя не должно быть раскрыто».
Вздох разочарования пронесся по маленькому дворику. Только что здесь горячо обсуждали всевозможные способы вызволения Владимира и сошлись на том, что нужно как можно скорее сообщить императорам имя пленника. Они не посмеют казнить Великого князя, чьи многотысячные дружины сражаются за Византию. Если греки будут уверены, что поймали обычного воина, то Владимиру не избежать ни пыток, ни казни. За совершенные им деяния по законам Византии ничего другого и быть не могло.
– Что еще сказал Великий князь? – на всякий случай спросил Добрыня, хотя прекрасно знал, что устное послание всегда передается полностью и слово в слово.
– Больше ничего.
– Как же мы его освободим?
С досады Громыхало хватил кулаком по дереву, которое от удара закачалось, и в сердцах добавил:
– Он вяжет нас по рукам и ногам!
– Неужто ты возомнил, что сможешь изменить княжью судьбу? – глубокомысленно вопросил его Волчий Хвост. – На то он и Великий, чтобы самому определять свою участь. На все воля княжья…
Добрыня недовольно поморщился.
– Княжья-то княжья, но только и нам негоже бросать Владимира на произвол судьбы.
Воины одобрительно зашумели, но воевода попросил тишины и продолжил:
– Владимир не о себе печется, а о земле Русской. Ежели узнают императоры, кто к ним в руки попал, то обложат Русь такой данью, что наполнятся реки слезами жен и детей наших. Поэтому молчит Великий князь и нам велит молчать.
– Верно молвишь, воевода, – выступил вперед Громыхало, – только скажи нам, как помочь Владимиру?
Добрыня тяжело вздохнул.
– Вначале надо все разузнать.
Он пристально посмотрел на Волчьего Хвоста.
– Скажи, боярин, как тебе удалось с Владимиром связаться?
– Через своих людей в Большом дворце.
– Кто они?
– Этого я не скажу.
Дружинники возмущенно зашумели:
– Ты что, не веришь нам?
– Очень хочу верить, но откуда греки проведали о наших замыслах? Они ведь ждали нас!
Над двориком повисла гнетущая тишина. Воины смущенно потупили глаза, отказываясь верить, что среди них есть предатель. Молчание нарушил Острожко:
– Да нет же! Все нормально! Мы все знаем, что Великий князь у них в плену, но греки-то не знают, что за птицу они поймали. Все произошло случай…
Острожко не дали договорить. У всех из груди вырвался возглас облегчения. Отроки, гридни и убеленные сединами воины радовались, как дети. У некоторых выступили слезы на глазах. Маленького Острожко хлопали по плечу, обнимали, хвалили и тут же потребовали вина. Слишком уж тяжкое обвинение снял он с их душ.
Забава тринадцатая. Принцесса-служанка
Боль прошла в самый разгар пыток, когда явился образ Богоматери с Младенцем, который Великий князь лицезрел в храме Святой Софии. Она стояла перед глазами, словно живая, и с бесконечным состраданием смотрела на Владимира. Это Она пожалела его и избавила от телесных мучений. Это Она послала к нему Анну, чтобы спасти его. Он попытался улыбнуться, но вдруг все померкло и растворилось, как дивное видение.
Очнулся Владимир совсем в другом месте. Здесь, в отличие от пыточной, было тихо и покойно. Он всем телом ощутил кристальную чистоту окружающего мира. Даже воздух, насыщенный нежными благовониями, был необыкновенно свеж и нес в себе какой-то неповторимый аромат. Тишина была не мертвой, а наполненной чудными звуками: тихим журчанием ручья, нежным щебетанием райских птичек и еще чем-то неуловимым, но ласкающим слух.
«Неужто я на небесах?» – невольно возник закономерный вопрос.
Великий князь открыл глаза, будучи твердо уверенным, что сейчас увидит отца Святослава или бабку Ольгу. Однако привиделась ему Анна. Она сидела возле ложа и с мягкой улыбкой смотрела на Владимира.
