Анна с отчаянием взглянула на безоружного Владимира, идущего на смерть. С ее уст уже готово было сорваться согласие, но вдруг взвившееся в воздух копье остановило ее на полуслове. Это Острожко выхватил оружие из рук увлекшегося поединком стражника и метнул его Владимиру. А тот вовсе не от отчаяния бросился на льва с голыми руками. Он хорошо изучил их повадки и знал, что убегать бесполезно. Львы уважают только силу и отвагу. Человек всегда представлял нешуточную угрозу для царя зверей. Поэтому лев мог счесть более благоразумным не ввязываться в бой, а отступить перед натиском человека. А когда между ними воткнулось копье, Великий князь рванулся вперед, стремясь как можно скорее завладеть оружием. Однако лев оказался проворнее. Грациозным прыжком он первым достиг копья и издевательски наступил на него могучей лапой. Попробуй возьми! Владимир теперь уже от отчаяния, чтобы ускорить развязку, пошел на льва.
Анна повернулась к брату с мольбой в глазах, но произнести опять ничего не успела – легкий подземный толчок слегка тряхнул Ипподром. Это был предвестник знаменитого землетрясения 987 года. Многие люди в азарте даже не заметили толчка или не обратили на него внимания, приняв за те сотрясения, которые вызывает сама толпа.
Но лев, в отличие от людей, сразу учуял грозное предупреждение стихии и, поджав хвост, бросился наутек. Он метался по арене в поисках выхода и везде натыкался на железные прутья. Владимир победно воздел руки к небу.
Зрители ничего не могли понять, но неистовствовали, приписывая все мужеству варвара.
Острожко, которого схватили стражники, радостно улыбался.
Лишь Василий был мрачнее тучи и спешно покинул Ипподром, не вымолвив ни слова.
Забава девятнадцатая. Землетрясение
Император сдержал слово. Вскоре после схватки со львом Владимира прямо в боевых доспехах допустили к Анне. Та ожидала его в укромном уголке огромной роскошной палаты, но Великий князь быстро узрел ее и радостно воскликнул:
– Теперь ты моя! Теперь тебя никто у меня не отнимет!
Принцесса грустно улыбнулась.
– Ты сам откажешься от меня.
– Ни за что на свете! Ни за какие сокровища!
– А за друзей?
– При чем тут друзья? – не понял Владимир.
– Они все схвачены и, как только ты прикоснешься ко мне, будут тотчас же казнены.
– Но император обещал мне…
– О друзьях уговора не было, – перебила варвара принцесса.
Она только что разговаривала с Василием и никак не могла успокоиться.
– Кто это сказал? – взъярился Великий князь.
– Император.
– Что они натворили? – дрогнувшим голосом спросил Владимир.
– Вооружившись до зубов, пытались проникнуть на Ипподром, чтобы спасти тебя.
– Ну и что?
– За такие действия их обвинят в бунте и после страшных пыток предадут смерти.
Владимир застонал, словно пытали его, но быстро взял себя в руки и тихо спросил:
– Как их спасти?
– Очень просто. Ты забираешь друзей и убираешься восвояси.
– А ты?
– А я должна буду выполнить волю императора.
– Какую волю?
– Какая разница! – с досадой ответила Анна.
– Мне нужно знать, – допытывался варвар.
– Я должна выйти замуж за одного кагана.
Великий князь яростно заскрипел зубами. Ему и в голову не пришло, что он и есть тот самый каган.
– Гад! – выругался Владимир, непонятно кого подразумевая: то ли кагана, то ли императора.
– Тише! Тут даже стены имеют уши, – непроизвольно вырвалось у принцессы, но она тут же себя поправила: – Хотя сейчас можно говорить что угодно. Это не имеет никакого значения: мы все равно вынуждены подчиниться императору.
Великий князь с удивлением посмотрел на нее.
– А почему ты?
– Что я? – не поняла принцесса.
– Почему ты подчиняешься императору? Я-то не могу предать друзей даже ради тебя. Но зачем ты идешь на такие жертвы? Ведь ты почти никого не знаешь из тех людей, кого спасаешь, и никогда больше не увидишь ни их, ни меня.
Анна пожала плечами.
– Не знаю, но я не могу поступить иначе. Так велит мне моя вера.
Владимир пылко обнял ее.
– Как жаль, что мы расстаемся.
Принцесса чуть не расплакалась и с трудом выдавила:
– Пора. Твои друзья все еще томятся в темнице…
Они направились к выходу, но мощный подземный толчок остановил их…
Добрыню и его соратников землетрясение застало за жарким спором. Их бросили в наполненную крысами темницу. Волчий Хвост оказался вместе со всеми. Он сам попросил об этом греков, чтобы не вызвать подозрений. Не было только Острожко, но и того вскоре впихнули к остальным. Увидев своих, он притворно воскликнул:
– Ах, вот вы где! Наконец-то я вас нашел. А то прямо с ног сбился. Весь Царьград исколесил. А вы, оказывается, тут прохлаждаетесь.
Шутка вызвала у многих нервные смешки. Лишь Добрыня сурово рек:
– Ладно, хватит зубоскалить. Рассказывай, как там князь.
– Да со львом никак расстаться не может. Тот его заморскими винами потчует да байками развлекает.
Воевода отвесил остряку увесистую оплеуху.
– Я тебя серьезно спрашиваю! Сейчас не время шутки шутить.
– Да жив он, жив, – с обидой в голосе ответил Острожко. – Я ему вовремя копье метнул. Вот он льва и одолел. Тот от нашего князя, как от чумы, улепетывал. Триумфа, жаль, не увидел: пошел вас выручать.
– Ну и болтун, – раздосадованно махнул рукой Добрыня, а Волчий Хвост ловко перевел разговор в нужное ему русло:
– Все из-за бабы! Теперь и он там страдает, и нам несладко.
Остальные пленники дружно поддержали:
– И на какой хрен она ему нужна?
– Своих, что ли, мало!
– Стоило ли переться в Царьград?!
– Еще как стоило! – вдруг встрял в спор Громыхало. – За такую красоту и живота не жалко.
– Ты это о бабе? – не понял Волчий Хвост.
– Да при чем здесь баба? Я – о Царьграде.
– Эх, нам бы в Киев хоть что-то похожее! – поддержал товарища Острожко.
Почему-то у всех предстал перед очами храм Святой Софии. Воины, как дети, тут же забыли о невзгодах и размечтались об обновленном граде на берегу Днепра. Даже Волчьему Хвосту пришлось поддакивать.
Землетрясение вернуло их на землю. С потолка посыпались небольшие камни. Стены закачались. Узники бросились к выходу, но железная дверь оказалась закрытой. Отчетливо послышался топот ног спасающихся бегством стражников.
