«Верую во Единаго Бога Отца нерожденного и во Единого Сына рожденного, в Единый Дух Святой, исходящий: три совершенных естества, мысленных, разделяемых по числу и естеством, но не в Божественной сущности; ибо разделяется Бог нераздельно и соединяется без смешения».
Речь текла плавно и мощно, а каждое слово произносилось отчетливо. До каждого в храме доходил смысл изреченного.
«Не три бога, но Один Бог, так как Божество едино в трех лицах. Отцу отцовство, Сыну сыновство, Святому же Духу исхождение».
Внимал и Владимир, постигая непостижимое и осознавая непознаваемое. Как разумом понять Христа, который «…оставшись как был и став каким не был, приняв вид рабский – на самом деле, а не в воображении, всем, кроме греха, явившись подобен нам…»? Почему «все свойственные человеческой природе, неподдельные мучения пережил»? Ничего подобного в других религиях не было. Везде боги наказывали людей, но нигде люди не наказывали Бога. А Иисус «был распят и вкусил смерти безгрешный».
Что же подвигло Спасителя на такие жертвы? Во имя чего?
Только во имя Любви! Безмерной и бесконечной Любви! Как же велик Бог, любящий так рабов Своих! И как ничтожен человек, не готовый поступиться и малым ради ближних своих?
Вглядывался Владимир внутренним взором в невидимый дух и вдруг просветлел:
– Узрел! Узрел я истинного Бога!
«Прозрел!» – пронеслось в храме.
«Прозрел!» – возликовала площадь.
Люди радовались так, как будто именно они исцелились, словно с ними произошло чудо. Рус обнимался с греком, а варяг с торком. Рев стоял такой, что Владимир с ужасом осознал: он не может не прозреть.
А обряд крещения продолжался. После прочтения молитвы оглашенных Великий князь, повернувшись на запад и воздев руки, троекратно отрекся от сатаны, изгнав его из души своей. Только очистившись от нечисти, избавившись от всяких злых и дурных помыслов, можно обращаться к Христу, давать обет служению добру и любви.
«Когда же ты отрицаешься сатаны, разрывая совершенно всякий с ним союз, и древнее согласие со адом, тогда отверзается тебе рай Божий», – напомнил епископ наставления Кирилла Иерусалимского, повернув Владимира к востоку. Теперь Великий князь стоял с опущенными руками, выражая полную покорность Сыну Божиему.
– Сочетался ли еси Христу?
– Сочетаюся.
Повторил троекратно. И лишь потом:
– Веруеши ли Ему?
– Верую Ему, яко Царю и Богу.
Шум в толпе давно стих. Все внимали каждому слову, каждому жесту, вникая в смысл таинства. Человеческая плоть умирала и рождалась духовная, способная приобщиться к Божественному Духу. Как Христос умирал и воскресал, так и человек преображался в крещении. Исповедание Символа веры слушали, затаив дыхание:
– Верую во единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли.
– И во Единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго… Бога истинна от Бога истинна.
– И в Духа Святаго, Господа Животворящаго.
– Исповедую едино Крещение во оставление грехов.
– Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь.
После чтения молитв Великого князя троекратно окунули в купель, облачили в белые одежды, называемые «блистающей ризой, ризой царской, одеждой нетления», и надели на шею нательный крест.
И вот перед народом предстал не Великий князь Владимир, а раб Божий Василий, прозревший и видящий все в ином свете. Да, он остался Великим князем, но это уже был не просто Великий князь, а раб Божий, посвятивший свою жизнь не гордыне, не похоти, а служению Господу и Руси. Путь к Богу еще только начался, еще много искушений было впереди, но самый важный шаг, первый шаг навстречу Спасителю, был сделан.
Владимир вышел на паперть, окинул ясным взором замершую площадь и провозгласил:
– Слава Господу!
Не мудрено, что в тот же день крестилась почти вся дружина. До позднего вечера во всех храмах Херсонеса читались крещенские молитвы, курился ладан и произносились при троекратном погружении в воду заветные слова:
– Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
Забота третья. Исповедь
…не здоровые имеют нужду во враче, но больные…
Евангелие от Матфея, 9, 12
Сразу после крещения Владимир отправился к Анне.
– Вот я и крестился. Теперь можно и свадьбу сыграть.
– А покаяние? – с улыбкой спросила принцесса.
– Смеешься?
– Нисколько.
– Зачем мне каяться?
– Чтобы не надевать чистые одежды на грязное тело.
Великий князь помрачнел:
– Я бы с радостью…
– В чем же дело?
– Во всем белом свете не хватит воды, чтобы смыть мои грехи.
– Бог милостив. Как мать и отец прощают детей своих, так и Христос отпускает грехи наши.
Владимир порывисто вскочил.
– Христос, может, и отпустит, да только я никогда их себе не прощу.
– Если ты раскаиваешься, то скажи об этом Спасителю.
– А что толку? Брата не воскресить.
Анна нежно взяла Владимира за руку и усадила рядом с собой.
– Василий, – назвала она его христианским именем, – узрел ли ты Бога истинного?
– Да, – не раздумывая, ответил Великий князь.
– Хочешь ли ты прилепиться к Нему всей душой?
– Да.
– Можно ли прилепиться к Нему, не очистив душу от грехов и злых помыслов?
– Да разве это возможно?! – воскликнул Великий князь. – Разве возможно так очистить душу, чтобы не осквернила она тот свет лучезарный, который воссиял в церкви?
– Тогда не узрел бы ты свет фаворский.
Владимир с изумлением уставился на Анну.
– Неужто? – спросил он тихо. – Неужто Христос дает мне надежду на спасение?
– Иисус сам сказал: «Я пришел спасать не праведников, а грешников».
Она ласково прикоснулась ладонью к щеке Владимира, провела пальцами по бровям, словно пытаясь унять огонь, бушующий в его глазах.
– Так и ты прояви свою волю. Сделай шаг навстречу Спасителю.
– Тут одним шагом не обойтись, – усмехнулся Владимир, – Тут и тьмы тьмущей шагов не хватит. Тут всю жизнь будешь шагать – не дойдешь.
– Дорогу осилит идущий. Лучше идти к Нему, чем грешить.
– Думаешь, если покаюсь, то и грешить больше не буду?
– Ежели не захочешь, то и не будешь.
Владимир вдруг разрыдался и, обхватив голову руками и глотая слезы, выдавил:
