– Ты говорил об этом митрополиту? – уже с нескрываемым интересом спросила Анна.
– И не раз, да все без толку. Не хочет и слышать о наших обычаях, а зря. Не плюй в колодец – напиться придется.
– Хорошо, – кротко молвила принцесса, – я сегодня же его навещу.
– Навести, да и сама помысли, как примирить наших богов. Тогда и толку будет больше, и крови меньше.
Добрыня и Анна проговорили до рассвета и с тех пор стали друзьями и союзниками. А с первыми лучами встал Великий князь. Зевнул, потянулся и, как ни в чем не бывало, весело воскликнул:
– Вы уже в сборе? Прекрасно!
Они втроем вышли на высокое крыльцо. С него открывался великолепный вид на Днепр. К нему по всем дорогам и тропинкам спускались люди в праздничных нарядах. Рано привыкли просыпаться на Руси и в будни, и в праздники. Вот и сейчас, в било еще не вдарили, а народ уже встал, умылся, приоделся и спозаранку направился к реке. Прав оказался Добрыня: шли целыми семьями. Мужи шествовали во главе, за ними – статные жены в высоких кокошниках, как правило, с грудными младенцами на руках, а следом семенила детвора в сопровождении теток и дядей. Был тут и Гриня со всем семейством. Мать Заряна поручила ему вести козу, чтобы не потерялась и никого не боднула. Коза блеяла и норовила вырваться, но Гриня обкрутил веревку вокруг рогов и крепко держал ее на коротком поводке. Видимо, поняв, что сопротивление бесполезно, коза послушно пошла за мальчиком.
– Что я говорил! – стал похваляться Владимир. – Все креститься повалили! Весь Киев предан мне и послушен.
– Да, и коней с собой прихватили, – заметил вдруг Добрыня. – Заодно и скот решили окрестить.
И в самом деле, многие горожане вели под уздцы лошадей, гнали перед собой коров и волов, тянули на веревках коз и овец.
– Они что, насмехаться надо мной вздумали?!
На Владимира накатил приступ неукротимого гнева. Лицо стало пунцовым, ногами едва пол не проломил, а руками так яростно впился в перила крыльца, что содрал несколько ногтей. По всему было видно, что вчерашний хмель ударил в голову. Анна и Добрыня, как могли, старались успокоить Великого князя, но и они были встревожены.
– Похоже, они не отделяют себя от этих животных, – предположила Анна, – и живут с ними одной жизнью.
– Да, как скотина, – поддакнул Добрыня и зло пошутил: – С утра крестят, а на обед, глядишь, и съедят.
Он вдруг хлопнул себя по лбу:
– Ба! Как я сразу не вспомнил!
– Что? Что?
– Сегодня же праздник водяного! Все идут купаться. Смывают и с себя, и с животных всякую нечисть.
– Да это же чудо! – воскликнула Анна. – И при крещении человек очищается от грехов.
– Теперь я догадываюсь, откуда у народа такое послушание. Везет же тебе, княже.
Владимир подозрительно покосился на воеводу:
– Не твоих ли это рук дело, дядька? Уж слишком рьяно давеча стаскивал меня с постели.
– А кабы и так. Была бы польза. Добыча в тенетах! Грех упускать.
«Я сделаю вас ловцами человеков», – вспомнила принцесса изречение Христа и обратилась к Владимиру:
– Иди и крести во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Великий князь обнял ее:
– Ангел мой, все сделаю, как велишь!
Тут и митрополит Михаил подоспел. Запыхался от быстрой ходьбы, но на крыльцо взошел легко.
– Княже, что делать будем?
– Крестить!
– Как? Вместе со скотиной?
– И со скотиной, и с рыбами, и с лягушками, которых там в избытке. Слышишь, как квакают?!
Митрополит непроизвольно навострил уши, но тут же понял, что Владимир шутит, и поспешно спросил:
– Всех сразу?
– Можно и по одному.
– Где же я столько священников наберу?
– Тогда разом.
– Обряд положен каждому.
– Каждому так каждому.
– И восприемник.
– Раз попы крестят, то им и быть крестными!
– Крещаемые должны облачаться в новые белые одежды.
Владимир тут же подозвал ключницу и распорядился вывезти на берег все запасы белых рубах.
– Что еще, отче? Крестов-то у тебя хватит.
– Слава богу, из Константинополя целый воз привезли. Да вот не ведаем, какими именами людей нарекать.
– Сами скажут.
– Да таких имен и в святцах нет.
– Попы по ходу что-нибудь придумают.
– Да и день не тот для крещения.
– Считай, уже тот, раз столько народа веру принимает.
Священник снова открыл было рот для очередного вопроса, но Владимир резким жестом оборвал его на полуслове:
– Хватит болтать, а то и окрестить никого не успеем.
Вскоре Великий князь в сопровождении бояр, градских старцев и старшей дружины выехал из детинца на белом коне. Они с изумлением наблюдали, как перед ними гарцевала на тонконогом персидском скакуне принцесса Анна. Им было в диковинку видеть женщину, да еще княгиню, на лошади, которой она прекрасно управляла. Миновав обезлюдевший Бабин торг, свита двинулась к Боричеву извозу у устья Почайны. Перед самым спуском дорогу ей неожиданно преградило несколько волхвов во главе с Ганом.
– А ты что здесь делаешь? – воззрился на него Владимир.
– Я пришел чествовать бога воды вместе с людом.
– А я пришел обратить этот народ в новую веру.
Волхв грозно наставил на Владимира указательный палец:
– Одумайся, княже! Еще не поздно!
Тот придержал коня и пристально посмотрел на Гана:
– Чего тебе надобно?
– Вернись к отчей вере. Поклонись Перуну и Роду.
– Разве мало я им поклонялся? Воздвиг столько статуй! Сколько лет служил верой и правдой! И что взамен? Угрозы да жертвы. Сколько душ зря загубил!
– Боги возвели тебя на киевский стол.
– Боги, но не ты.
– Я служу богам, а не князю, – с достоинством ответил волхв.
Владимир указал на берег, где суетились священники, готовясь к таинству крещения:
– Они тоже служат богу, но и мне послушны.
– Сладки их речи, да лживы!
– Не тебе судить.
– Не забывайся, княже! Во мне глаголет глас Божий!
Тот лишь усмехнулся:
– Жаль, что не княжий. А двум судам не бывать. Так что иди с богом, а мне не мешай.
– Опомнись! – воскликнул Ган. – Отврати от себя гнев божий! Спаси своих чад!
– Ты мне угрожаешь?
