Если до представления на полигоне, среди гостей ещё встречались унылые скептики, считающие поделки Бестужевой блажью и глупостью, то после продемонстрированных возможностей, облегчённых до предела машин, летавших по нагромождениям металла и бетона, словно на крыльях, даже самые отъявленные брюзги и консерваторы были вынуждены признать, что "в этой игрушке что-то есть".
— И почему эта девчонка не родилась лет на двадцать раньше? — Тихо прогудел сопровождавший царевича, дядька Игнат, бессменный воспитатель уже второго поколения правящего дома, в миру больше известный, как генерал-майор Шапошников. — Я б её под крыло взял, и сейчас такие "ателье" по стране десятками считались бы. И все мальчишки мечтали бы о таком… СЭМе. Это ж какие кадры для нашей армии, а?!
— Так может, ещё не поздно? — Улыбнулся Юрий, лукаво глянув на своего пестуна.
— Поздно, ваше высочество. — Возникший чуть в стороне от окружившей царевича свиты, человек в форме охранника ателье демонстративно прижал ладони к груди, напротив сердца. Известный жест для одарённых. В таком положении ни одну технику не сотворить… если жить хочешь. Ярые, заслонившие Юрия, чуть расслабились, но внимания не ослабили.
— И почему же? — Проигнорировав поведение своей охраны, осведомился царевич.
— Так ведь, господин генерал хотел бы её за своего внука выдать. Но тот нынче женат, а правнуки слишком малы. — Проговорил охранник. — Но на случай матримониальных планов, которые, после сегодняшнего представления, возможно появятся у некоторых… излишне торопливых или самонадеянных личностей, спешу напомнить, что у Ольги Валентиновны уже есть жених, и другой ей не нужен.
— Вот как? — Протянул Юрий. — Занятно. А я слышал, он где-то сгинул почти год назад.
— Слухи, ваше высочество. — Отозвался безликий охранник. — Могу вас заверить, господин Николаев жив и здоров, хотя, и вынужден пока вести весьма уединённый образ жизни. Но ведь это не навсегда…
— Беспокоитесь за семейное счастье друга? — Поинтересовался Юрий.
— Можно сказать и так. — Протянул наёмник, после чего вдруг замер на миг и, глянув куда-то в сторону, почти тут же неглубоко поклонился царевичу. — Ого, это, кажется, по мою душу. Прошу прощения, ваше высочество. Вынужден прервать нашу беседу. Всего вам хорошего и… передавайте привет старшему брату от его верного вассала.
Юрий проследил за взглядом собеседника и увидел приближающихся к их компании трёх рослых охранников. А когда царевич вновь повернулся к своему визави, тот сделал шаг назад… и исчез в моментально схлопнувшемся "окне".
Приближавшиеся наёмники застыли на месте, закрутили головами, но, видимо, получив приказ, тут же развернулись и скрылись в толпе гостей. Юрий же смерил взглядом своих охранников, покосился на дядьку Игната, шарящего взглядом по людям, невольно обходящим по широкой дуге их настороженную, готовую к бою компанию и, вздохнув, махнул рукой.
— Едем домой, Игнат Павлович. — Проговорил царевич. — Кажется, у меня есть новости, которыми цесаревич непременно заинтересуется.
— Да, ваше высочество. — Ответил тот и двинулся к выходу, взрезая толпу, словно ледокол первый лёд.
— Посмотрел? — Спросил цесаревич. Его собеседник медленно, задумчиво кивнул. — И что думаешь?
— Ушлый мальчонка. — Проговорил тот. — Шустрый, наглый… весь в деда.
— Мальчонка?! — Взбеленился Михаил. — Этот "мальчонка" умудрился уйти из-под наблюдения и пропасть на целый год так, что о нём ни слуху ни духу не было. Я ж думал его ЭТИ взяли, похоронил парня заочно. А он! Гранд, чтоб его! Знаешь, теперь, я, кажется, начинаю понимать ниппонцев, столь яростно резавших эфирников у себя на островах.
— Себя тоже вырежешь? — Хохотнул собеседник, но тут же посерьёзнел. — В общем так. Ты хотел слышать моё мнение, слушай. Судя по записи, точнее, по поведению Кирилла на ней, он не только от тебя ушёл, он вообще от всех прятался. В том числе и от невесты с ученицами. Могу его понять, Вербицкий с Бестужевым, просто, по долгу службы притащили бы его к тебе. Но! За жизнью девчонок он следит внимательно. Учитывая же переданный привет… делай выводы, твоё высочество. Этот лисёнок просто так ничего не делает. По крайней мере, не в нашем случае.
— Угроза? — Зло ощерился тот.
— Скорее, заявление о намерениях. — Покачав головой, поправил его собеседник.
— М-м… с такой стороны эту клоунаду я не рассматривал. — Признался Михаил и, задумавшись, побарабанил пальцами по мраморной столешнице. — Ну-ну… и что у нас получается?
— Самому просчитать его действия, лень-матушка не даёт? — Усмехнулся собеседник.
— А ты мне тогда на что? — Деланно изумился цесаревич, и сидящий в кресле мужчина тяжело вздохнул.
— Что ж. Ладно. Только коротко и по пунктам. Первое. Как я уже сказал, мальчишка скрылся от всех, иначе не драпал бы от охранявших ателье наёмников, состоящих, на минуточку, на железном контракте в отряде его ватажника. Да и его собственное заявление об "уединённом образе жизни", говорит само за себя. Второе. За девчонками он наблюдает и не приемлет никаких игр с их участием. На это он намекнул явно и недвусмысленно. Вспомни его слова о Шапошникове. Третье. Год, на который ты хотел убрать его подальше от общества, истекает, и Кирилл считает, что срок его "несуществования" истёк. О чём он тебя и предупредил. Заметь, мог бы и просто выпрыгнуть чёртом из табакерки, походя ломая нам планы. Ну и пятое. Он сам назвал себя твоим вассалом. Верным вассалом, прошу заметить. Исходя из того, что я о нём знаю, это… не пустые слова. К своей свободе Кирилл относится трепетно, и давления, как ты уже успел убедиться, не терпит.
— Браво, друг мой. — Неслышно вошедший в комнату, человек хлопнул в ладони. — Замечательный разбор. А теперь, позволь, я скажу то, что ты в виду своего подчинённого положения, озвучить не решился.
— Государь. — Подскочив с кресла, мужчина уважительно поклонился, а следом за ним и цесаревич склонил голову перед отцом. Тот пересёк кабинет и, лишь с удобством устроившись в кресле, заговорил.
— Как ты думаешь, сын, о чём именно умолчал наш дорогой советник? — Осведомился государь.
— М-м… не могу знать, ваше величество. — Отозвался Михаил.
— Не гвардействуй. — Скривился тот. — Ты и дня в армии не служил, так будь добр, не строй из себя записного вояку. Думай, Михаил. Или прав советник? Лень-матушка одолела, мозги скисли? — Настроение правителя явно было где-то ниже точки замерзания. Цесаревич принялся судорожно крутить так и этак увиденное в записи, но в голову, как назло, ничего не лезло. Вроде бы, его недавний собеседник всё объяснил… что тут ещё добавить?
— Видишь, друг мой? Именно этого я опасался, когда вы уговаривали меня отдать Михаилу штат аналитиков. — Перестав разглядывать задумавшегося сына, государь обратился к своему советнику. — Чужие умозаключения расхолаживают. Конечно, всегда проще выбрать один из предложенных вариантов действий, чем продумывать их самому. Но это не позволительно для управленца. Тем более, для эфирника, способного разгонять собственное сознание и ускорять мышление до чудовищных пределов. Михаил! — Цесаревич вздрогнул и поднял взгляд на обозлённого отца. — Забудь о выводах советника. Их нет. Вспоминай запись и думай. Сам. Или тебе её заново прокрутить?
