В Екатеринодаре мы задержимся всего на день. Власть здесь, как я понял, утвердилась надежно и надолго, и уже завтра, двадцать пятого января, оставив «на хозяйстве» сводный полк Буденного-Думенко, к которому вскоре примкнут формируемые хорунжим Автономовым местные части Красной гвардии, отправимся по железной дороге в сторону Новороссийска, где большевики установили свою власть еще в ноябре прошлого года.
Там нам предстоит утром двадцать седьмого января погрузиться на пароходы, для последующей высадки в Поти, который сейчас контролируется самозваным Закавказским комиссариатом, являющимся сборищем грузинских, армянских и татарских сепаратистов. Пусть не думают, что они сумеют отсидеться за Кавказскими горами. Настанет и их черед. В общем, господа грузинские меньшевики, дашнаки, мусаватисты, поиграли в государство – и хватит! С тем борделем, который по всей Руси развел господин Керенский, пора уже заканчивать.
Со стороны Черноморского флота десантную операцию нашего корпуса будут прикрывать линкор «Воля» – бывший «Император Александр III», крейсера «Очаков» и «Память Меркурия», а также эсминцы «Фидониси», «Керчь», «Гаджибей» и «Калиакрия». После того как моряки обеспечат нашу высадку, они заглянут в Батум и Трапезунд, для того чтобы напомнить всем забывчивым, что власть в России снова есть, а Черноморский флот жив и действует.
25 января 1918 года. КВЖД, Харбин. Резиденция управляющего КВЖД. Управляющий КВЖД генерал-лейтенант Дмитрий Леонидович Хорват. Командир Особого Маньчжурского отряда есаул Григорий Семенов
Генерал-лейтенант Хорват смотрел на сидящего напротив него есаула Семенова, как на букашку, ползающую по обеденному столу. Здесь, в зоне отчуждения КВЖД, он считал себя полновластным хозяином. Назначенный еще в 1903 году управляющим строительством Китайской восточной железной дороги, он пережил наместника Алексеева, Русско-японскую войну, императора Николая II, а также Временные правительства князя Львова и Керенского.
Случившаяся в начале октября в Петрограде очередная смена власти тоже никак не повлияла на его положение. Где-то там, далеко отсюда, в европейских губерниях России происходили непонятные для генерала Хорвата перемены. Но тут, в полосе отчуждения КВЖД, казавшейся островком спокойствия и благополучия в бушующей революционной России, все шло своим чередом и сохранялись старые порядки, еще со времен «до без царя». Народ был сыт, обут, одет и считал, что пока генерал Хорват находится на своем посту, то положение в зоне отчуждения КВЖД ни в коем случае не может перемениться к худшему.
Совсем недавно генерал вернулся в Харбин из поездки во Владивосток, куда он отправился для встречи с адмиралом Колчаком, недавно назначенным управляющим всеми Дальневосточными территориями. И сама поездка, и разговор с адмиралом произвели на Хорвата двоякое впечатление. Колчак явно знал больше, чем говорил, особо тщательно обходя в разговоре тему своего путешествия из Японии во Владивосток. Не распространялся он и о причинах, побудивших его пойти на службу к правительству Сталина, а также о том, кем были люди из его нового окружения.
А люди эти не нравились Хорвату совершенно. Весь его опыт говорил генералу, что с такими, как они, в случае чего будет очень трудно «договориться». Они показались ему отнюдь не фанатиками большевистской идеи, да и взглядов придерживаются вполне умеренных, если не сказать больше. А вот поди ж ты… Как говорится – ни дать ни взять.
Сам генерал, чего греха таить, хоть и не отличался неумеренным корыстолюбием, но за время своего хозяйствования на КВЖД капиталец сколотил немалый. Сам жил и другим давал, не забывая, впрочем, и о своих прямых обязанностях. Потому-то он и продержался на этом посту так долго. Не желал он только влезать в грязные политические игрища, планируя через какое-то время, отойдя от дел, уехать из охваченной смутой России за границу, туда, где тепло и безопасно, и прожить там, в тишине и спокойствии, остаток дней своих.
Дело же, которое предложил ему есаул Семенов, действительно было грязным – грязнее не бывает. А именно – вооруженный мятеж против законной власти. Ничуть не менее законной, чем правительства князя Львова и Керенского. В такое Хорват вмешиваться не хотел. В порошок сотрут.
Печальная судьба украинских и бессарабских самостийников, генералов Краснова и Алексеева, была еще у всех на слуху. Если будет надо, то эшелоны с Красной гвардией за неделю доберутся по Транссибу от Петрограда до Читы. После роспуска ВИКЖЕЛЯ и создания своего профсоюза большевики, имеющие немалое влияние среди железнодорожных рабочих, получили полный контроль над транспортными путями бывшей империи. В Красной гвардии сотни тысяч идейных бойцов, бронепоезда, опытные и проверенные войной командиры, в том числе, что больше всего удивило генерала, и брат бывшего царя.
А у есаула Семенова всего-навсего около шести сотен сабель. В свой Особый Маньчжурский отряд Семенову удалось набрать только бурят, которым безразлично, с кем воевать – лишь бы платили, и тех непримиримых офицеров, которые не видели и не видят в народе ничего, кроме быдла, и мечтают загнать это быдло обратно в стойло. План есаула – это авантюра, неизбежно обреченная на крах.
Генералу Хорвату было также прекрасно известно и то, что творится по ту сторону границы. Забайкальское казачество было скорее на стороне новой власти, чем против нее. Быстрое и решительное завершение войны с Германией, массовая демобилизация и, наконец, совсем недавно принятый Декрет о советском казачестве окончательно развернули симпатии основной массы казаков в сторону нового правительства. Да и не воевать сейчас хотелось казакам – непонятно зачем и непонятно за что, а заняться изрядно запущенным за три года войны личным хозяйством. Молодые стремились поскорее жениться на подзасидевшихся в девках невестах. А тем, кто постарше, вернувшись домой и обняв жену и детей, хотелось отдохнуть немного от войны и разлуки, а потом снова взяться за привычную мирную работу.
При этом генерал Хорват буквально кожей чувствовал, что не все в этой истории было чисто. Не все произошедшие в последнее время события можно было объяснить с помощью обычной обывательской логики. За всем стояла какая-то непонятная сила, угрюмая, мрачная, без пощады и сожаления действующая с одной только ей известной целью. Какая сила могла вынудить Германию умерить свои амбиции и заключить в общем-то вполне приемлемый для интересов и престижа России Рижский мир? Какая сила могла обуздать жажду разрушения всего и вся, овладевшую в последнее время обезумевшими массами, и направить эту энергию в более или менее конструктивное русло?
Некоторые решения большевистского правительства выглядели явно не вытекающими из их политической доктрины и практического опыта, они были выстраданные и обдуманные. Их словно преподнесли господину или товарищу Сталину кем-то свыше в виде упавших с неба каменных скрижалей. Генерал Хорват был умным человеком и знал, что все непонятное – потенциально опасно. А еще ему очень хотелось заглянуть в эти самые скрижали и посмотреть – нет ли там чего, высеченного неумолимой рукой судьбы и касающегося лично его. Пока о нем не вспоминают, но быть может, до него в Петрограде еще не дошла очередь? Сейчас у него есть определенное положение, какая-никакая власть и, наконец, деньги. Но он понимал, что все может измениться в любой момент. И неуместная авантюра есаула против новой власти вполне могла привести к тому, что этот роковой для него момент мог наступить в самое ближайшее время.
