Приняв, наконец, окончательное решение, генерал Хорват пригладил свою роскошную седую бороду.
– Господин есаул, – сказал он, – должен сказать вам, что я с пониманием отношусь к тому, что вы пытаетесь сделать. Но при этом я не смогу оказать вам никакой реальной помощи. Ресурсы на вверенной мне территории весьма ограничены, а подчиненные мне люди довольны прекращением войны с Германией и не желают ввязываться в еще одну войну, на этот раз внутри России.
– Значит, вот так, ваше превосходительство? – с некоторой угрозой в голосе произнес Семенов, вставая. – Смотрите, как бы вам потом не пришлось пожалеть об этом решении.
«Тупой, ограниченный, самовлюбленный хам, – подумал про себя генерал Хорват, – он не видит ничего дальше собственного носа. Храбрый – в этом ему не откажешь, – но и только. Если он и дальше будет действовать в том же духе, то неизбежно окажется марионеткой внешних сил: англичан или тех же японцев, которые с удовольствием его используют, а потом выкинут как ненужную вещь».
– Не беспокойтесь за меня, есаул, – произнес генерал Хорват вслух, – за все принятые мною решения я всегда готов нести личную ответственность. А теперь я попрошу вас удалиться. Прощайте…
Когда есаул Семенов ушел, Хорват вызвал к себе своего доверенного секретаря и прошептал ему на ухо несколько слов. Дабы не делать ставку на одну лошадь, генерал решил проявить мудрость и сообщить о сегодняшнем разговоре адмиралу Колчаку во Владивосток, а заодно и центральной власти в Петроград. Возможно, что это ему со временем зачтется.
26 января 1918 года. Петроград, Таврический дворец. Руководитель ИТАР Александр Васильевич Тамбовцев
Сегодня в Таврическом дворце в кабинете у Сталина состоялся серьезный разговор, основную тему которого можно назвать так: «Дела сибирские». Нужно что-то срочно решать с этой частью России, которой, если верить Ломоносову, будет прирастать ее могущество.
На совещании, кроме самого Сталина и меня, присутствовали Дзержинский, генерал Потапов, адмирал Ларионов и специально приглашенный по просьбе Сталина Николай Бесоев. Он хорошо запомнил этого молодого человека по эвакуации семьи Николая II из Тобольска, сопряженной с неожиданным арестом Свердлова. Очевидно, что на него у советского вождя были какие-то свои планы. Как-никак почти земляки – от Владикавказа до Гори рукой подать.
Кроме того, уже было ясно, что устанавливать советскую власть в Сибири – а то, что там сейчас творилось, советской властью можно было назвать лишь условно – придется не только политическими, но и военными методами. И нашим специалистам и молодым советским спецслужбам предстоит немало поработать.
– Товарищи, – начал совещание Сталин, – я собрал вас сюда сегодня для того, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие. Озаботившись нашими европейскими делами, мы при этом совершенно запустили дела азиатские. А ведь большая часть территории Советской России расположена именно в Азии. Причем это не просто территория, это – города и поселки, Транссибирская железная дорога, богатейшие месторождения природных ископаемых, порт Владивосток – наш выход в Тихий океан и главная база флота. Все это обязано находиться под полным нашим контролем. Власть в Сибири и на Дальнем Востоке должна быть советской не только по названию, но и по содержанию. Никакой другой власти там быть не может. И наша с вами задача – как можно быстрее ее там установить.
Пыхнув папиросой, Сталин обвел всех пристальным взглядом своих желтых тигриных глаз.
– Товарищ Тамбовцев, – спросил он у меня, – что вы можете сказать по поводу нынешней обстановки в Сибири и на Дальнем Востоке? Я знаю, что ваше агентство получает информацию с мест, и, с учетом послезнания, вы информированы куда лучше большинства из нас.
– Товарищ Сталин, – начал я, – вы абсолютно правы в том смысле, что Сибирь и Дальний Восток обязательно должны быть советскими. Но чтобы добраться до Сибири, что само по себе сегодня довольно сложно, надо разгрести завалы на подступах к ней, которые образовались в последнее время. Это, в первую очередь, ситуация, сложившаяся в Екатеринбурге – столице Урала. Там пока обстановка для нас довольно сложная. Конечно, наш бывший товарищ Свердлов не успел добраться до Екатеринбурга, но и без него в городском Совете полным-полно его единомышленников. Получив известие о подавлении беспорядков в Петрограде, в ходе которых было убито немалое количество сторонников Андрея Уральского, а сам он задержан при попытке сбежать, они, для видимости, сдержанно одобрили меры, принятые советским правительством для наведения порядка. Но это только для видимости…
Сталин резким движением затушил окурок папиросы в пепельнице.
– Товарищ Дзержинский, – произнес он, повернувшись к Железному Феликсу, – вашим сотрудникам необходимо срочно заняться этим вопросом и разобраться, кто из представителей местной советской власти в Екатеринбурге действительно поддерживает нашу власть, а кто готовит мятеж, чтобы стать местными князьками, и намерен оторвать Урал от Советской России. Я думаю, что вы уже имеете полную информацию о том, что готовят в Екатеринбурге единомышленники Свердлова и Троцкого? Действительно, пора уже покончить с этим осиным гнездом. Нам не нужны те, для кого шкурные интересы выше народных.
– Товарищ Сталин, – ответил Дзержинский, – мы уже формируем отряд, который в самое ближайшее время будет направлен в Екатеринбург. Учитывая, что на Урале действительно сильны троцкистские и сепаратистские настроения, нам следует подготовиться к возможному вооруженному сопротивлению. Поэтому я думаю, что позднее к этому вопросу надо будет вернуться еще раз и обсудить его досконально.
Сталин помолчал, а потом снова посмотрел в мою сторону.
– Товарищ Тамбовцев, – сказал он, – а что вы скажете насчет чисто сибирских дел? Где нам угрожает наибольшая опасность?
– Товарищ Сталин, – ответил я, – самая большая опасность на данный момент это есаул Семенов, готовящийся вторгнуться из полосы отчуждения КВЖД в Забайкалье.
– А какая власть в этой самой полосе отчуждения? – поинтересовался Сталин. – Кто там сейчас самый главный? У кого там сейчас в руках власть, деньги и вооруженная сила?
– Самый главный там – генерал-лейтенант Дмитрий Леонидович Хорват. Личность весьма своеобразная. На словах он вроде бы полностью признает советскую власть, а на деле – в полосе отчуждения, прозванной местными остряками «Счастливой Хорватией», власть – это он сам. При этом генерал старается не делать лишних телодвижений и ни с кем не конфликтовать. Он умен и осторожен – весь в своего прапрадедушку – фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова, которого, как известно, еще Наполеон называл Хитрым лисом.
– А каковы его отношения с есаулом Семеновым? – спросил Сталин. – Генерал, надеюсь, не поддержит этого авантюриста?
– Отношения между ними довольно прохладные, – усмехнулся я. – Генерал предполагает – и не без оснований, что Семенов, захватив власть в Забайкалье, захочет занять и его место в Харбине. К тому же есаул Семенов не самостоятелен – его щедро финансирует и вооружает японская разведка. В Токио надеются, что есаул будет более покладистым соседом, чем генерал Хорват, и позволит им стать подлинными хозяевами КВЖД и прилегающих к ней территорий.
