Вопросов ни у кого не было, все были бодры и полны оптимизма. Один лишь профессор Вернадский находился в некотором ступоре от большевистской экспрессии и быстроты полета мысли. И ведь ясно же было, что никакая это не маниловщина, ибо, закончив говорить, большевики тут же принимались действовать. То ли дело кадеты, в партии которых Вернадский состоял до недавнего времени и ряды которых добровольно покинул, сделавшись беспартийным. Говорильни, как у большинства интеллигентов, у кадетов было много, а вот конкретных дел не было видно вообще.
– Ну, вот и отлично, – сказал Сталин немного погодя. – Если вопросов нет, тогда на этом пока всё. Товарищей Кржижановского, Красина и Вернадского я жду в этом кабинете четвертого июля в десять утра. А пока всем до свидания.
7 мая 1918 года. Париж, авеню де Фландре, кафе «Олимпия». Савинков Борис Викторович, бывший террорист и бывший комиссар Юго-Западного фронта
Месье Шарль, назначивший ему встречу в этом кафе, служил во Втором бюро французского Генерального штаба, или, проще говоря, в военной разведке. И такие люди назначают встречи не для того, чтобы вместе выпить по чашечке кофе с круассанами и потолковать о достоинствах танцовщицы канкана из соседнего кабаре. Если месье Шарль решил увидеться с ним, значит, дело, которое он предложит – в этом Савинков не сомневался – действительно серьезное.
Ровно два часа пополудни в кафе вошел месье Шарль. Он был в цивильном платье и внешне абсолютно не был похож на офицера разведки – обычный буржуа, среднего роста, с брюшком и небольшими усиками. Месье Шарль увидел Савинкова и изобразил на своем румяном лице радушную улыбку. Но Борис Викторович хорошо разбирался в людях. Его знакомый был чем-то сильно озабочен.
– Бонжур, месье Борис, – поприветствовал Савинкова разведчик, приподнимая над головой старомодный котелок. – Похоже, что сегодня будет отличная погода. Как вы считаете?
– Бонжур, месье Шарль, – довольно невежливо буркнул себе под нос Савинков. – Хотя погода сегодня действительно неплохая, но я полагаю, что вы попросили встречи со мной не для праздных бесед. Давайте сразу перейдем к делу.
– Хорошо, месье Борис, – кивнул месье Шарль. Он заказал подскочившему к их столику гарсону кофе и сдобную булочку, после чего расстегнул несколько пуговиц на своем пиджаке и поуютней расположился на стуле.
– Месье Борис, – продолжил он, – у меня к вам серьезное дело. Скажите, у вас осталась связь с генералом Корниловым, который сейчас находится в Петрограде? Ведь вы вместе с ним служили на Юго-Западном фронте и, как я слышал, подружились.
– К сожалению, – Савинков развел руками, – после того как генерал Корнилов был арестован и помещен в Быховскую тюрьму, я больше с ним не виделся. С оказией мы передавали друг другу записки, но не более того. Верные мне люди сообщили, что генерал Корнилов находится под надзором новой советской охранки, и потому мне встречаться с ним было опасно, да и бесполезно, поскольку у русского офицерства теперь новые герои – полковник Дроздовский и генерал Михаил Романов…
Месье Шарль покивал головой, соглашаясь с Савинковым, а потом, с минуту помолчав, задал еще один вопрос:
– Скажите, месье Борис, вам известны члены вашей партии в России, которые не были арестованы ведомством господина Дзержинского и, находясь на нелегальном положении, готовы продолжить борьбу с узурпаторами-большевиками?
Савинков задумался. После того как при попытке британского вторжения в Мурманск большевиками был захвачен Сидней Рейли, последовала волна массовых арестов противников новой власти. В результате видных деятелей, да и рядовых функционеров партии социалистов-революционеров на свободе осталось мало. И что еще хуже, некоторые из них, назвав себя левой фракцией, пошли на тактический союз с большевиками и даже переметнулись в их партию, вроде командующего Забайкальской армией Сергея Лазо. Впрочем, кое-какие кадры все же уцелели и сохранили верность эсеровской идее. И при первой же возможности они вступят в войну не на жизнь, а на смерть со сталинско-ленинской бандой, которая предала идеалы революции и сейчас якшается с бывшими жандармами и, о ужас, членами царской семьи.
– Месье Шарль, – осторожно начал Савинков, – в нашей партии было немало храбрых и мужественных людей, которые, не жалея жизни, боролись за народную свободу. И хотя партия социалистов-революционеров понесла немалые потери, у нее еще достаточно стойких бойцов, готовых продолжить борьбу с большевиками за преданные ими завоевания революции.
– Вот и отлично, месье Борис, – месье Шарль радостно потер руки, – я уполномочен сообщить вам, что мое руководство готово оказать вам любую помощь в благородном деле борьбы с правящими в России большевиками. Ведь они нашли себе союзников не только среди бывших жандармов и в окружении свергнутого народом кровавого монарха, но и у наших злейших врагов – германского кайзера Вильгельма и его адмиралов и генералов. А ведь Россия и Франция вместе, в одном строю, сражались против стран Тройственного союза!
Савинков усмехнулся про себя. Он хорошо знал, что бывших союзников России по Антанте больше всего волнует именно то, что правительство Сталина заключило мир с Германией и вышло из войны. Если немцы перебросят освободившие на Восточном фронте армии на Запад, то сперва – Франция, а потом и Англия будут разгромлены, как уже разгромлена и вышла из войны Италия. Поэтому коллеги месье Шарля готовы на все, чтобы свергнуть нынешнюю власть в России и заставить русскую армию снова вернуться в окопы.
Совершенно бредовая, если говорить честно, затея. Армия уже демобилизована, а те солдаты и офицеры, которые остались в строю, или преданы большевикам и телом и душой, или поддерживают их как раз за то, за что их так сильно ненавидят коллеги месье Шарля. Среди фронтовиков вряд ли найдутся те, кто решится еще повоевать непонятно за что, непонятно зачем, непонятно под чьими знаменами. Скорее такие настроения свойственны тыловым деятелям, которые знают, что им не придется кормить вшей в окопах, при этом неплохо зарабатывают на военных поставках.
Да и в партии эсеров он, Савинков, тоже уже не состоит. Он был исключен из нее почти год назад за мутную историю во время мятежа генерала Корнилова, даже не явившись на назначенный по его делу «суд чести». Теперь почти все фигуранты того дела в фаворе у новых властей, а он, Борис Савинков, теперь политический изгнанник и литератор.
Но если французы дают деньги, причем немалые деньги, то надо делать вид, что она выполнима, и немедленно соглашаться. А там – как кривая вывезет. Ведь ему всегда везло, и, как он считал, судьба хранила его для чего-то славного и великого. Так почему бы ему не стать спасителем России от большевиков? Это будет его, и только его минута славы. Он попадет в историю России, став кем-то вроде Наполеона Бонапарта.
– Месье Шарль, – сказал Савинков, отхлебнув глоток уже остывшего кофе, – я готов попытаться связаться со своими товарищами по партии и вместе с ними вступить в схватку с большевиками. Конечно, мы с благодарностью примем вашу помощь, – Борис Викторович посмотрел на месье Шарля, и тот кивнул ему, – прежде всего оружием и деньгами.
