Он шепчет:
— С каждым разом тебе будет приятнее и приятнее.
В эту секунду у нее из глаз едва не потекли слезы, и все потому, что он с такой уверенностью говорит об их будущем. Неужели у него нет никаких сомнений по поводу отношений с Анной?
— А теперь я займусь тобой, — ласково произносит Майк и начинает работать указательным и средним пальцами. Она судорожно выгибается (это, естественно, не то занятие, которое у всех пар проходит одинаково) и, испытав оргазм, тихонько всхлипывает, а он шепчет ей в самое ухо:
— Какая же ты красивая! Как мне повезло, что сейчас рядом со мной такая красивая, такая замечательная обнаженная женщина!
За день до вылета Анны в Лос-Анджелес подруга Майка Сьюзен устраивает праздничный вечер в честь его дня рождения. Сьюзен живет с двумя другими женщинами не в университетском общежитии. Они на бумажных тарелочках подают клецки и приносят вино, разлитое в пластиковые стаканчики, все (кроме Анны и — очевидно, в знак солидарности с ней — Майка) курят марихуану. Анна принесла купленный в магазине пирог и распечатанный на своем компьютере заказ на ужин в любом ресторане на выбор Майка. Ей самой этот подарок кажется плохим (такое мог бы преподнести своей девушке лишенный воображения молодой человек, который не позаботился о подарке заранее), но когда она, перед тем как поехать на вечеринку, вручила его Майку, он обнял ее и искренне произнес:
— Спасибо, милая.
Для Анны услышать обращение «милая» сродни тому, что касается, например, сафари или чемпионатов по боулингу; она никогда не предполагала, что кто-либо будет так ее называть.
На вечеринке Анна не пьет, но вот Майк допивает уже шестую или седьмую бутылку пива. Вернувшись к себе в общежитие, она вслед за ним ложится в постель спиной к нему, тушит свет и замирает. Перегнувшись через нее, Майк берет край одеяла и укрывает ее плечи.
— Спасибо, — шепчет она.
— Надеюсь, что ты ощущаешь тепло и любовь, — говорит Майк и, немного помолчав, добавляет: — Потому что я тебя люблю.
Сейчас два часа ночи, в комнате совершенно темно. Анна знала, что такой момент рано или поздно наступит, но не была уверена, хочет ли она услышать это. Во всяком случае, она никак не ожидала, что это случится сейчас. Прошло полминуты, прежде чем Анна решается нарушить молчание.
— Почему ты так думаешь? — спрашивает она.
Она чувствует, что Майк улыбается.
— Я прошел один тест в Интернете, — отвечает он и заключает Анну в объятия, зарываясь носом в ее волосы.
Ответное признание не кажется Анне чем-то невозможным, но желания произнести это вслух и немедленно нет, так что еще какое-то время она продолжает молчать. Может, он заснул? Майк лежит, грудью прижавшись к спине Анны. Ее глаза открыты. Минут через пятнадцать тихим, но отнюдь не сонным голосом Майк спрашивает:
— А ты меня любишь?
Причина, которая мешает Анне ответить, заключается в том, что ей трудно подобрать слова, которые бы точно передали ее мысли. После довольно продолжительной паузы (ей кажется, что грубо будет не ответить, к тому же появилось ощущение, будто ее приперли к стенке) Анна мягко произносит:
— Еще нет и двух месяцев, как мы вместе. Это не такой уж большой срок.
Майк отстраняется от нее и переворачивается на спину.
— Сделай одолжение, — говорит он, — проверь, пожалуйста, календарь своих эмоций и скажи мне, какого распорядка нужно придерживаться. Может, стоит пожертвовать парой свиданий? — Анна еще никогда не слышала, чтобы он говорил с таким сарказмом.
— Майк, может быть, я и люблю тебя, — отвечает она.
— Может быть?
Анна снова молчит, но потом решается продолжить разговор.
— Если я скажу, что люблю тебя, только потому, что ты заставляешь меня это сделать, разве в этом будет какой-то смысл?
Майк резко поворачивается еще на девяносто градусов, так что теперь они лежат спиной друг к другу.
— Спасибо за такой прекрасный день рождения, — говорит он, и Анна начинает плакать.
Едва заслышав ее всхлипывания, он снова поворачивается к ней (значит, мужчин все-таки трогают женские слезы!) и спрашивает:
— Что нужно изменить, чтобы наши отношения стали лучше? Я не хочу сказать, что сейчас они плохие, но ты, судя по всему, не хочешь, чтобы это было официально. Помнишь «ты не мой парень»? Что это было? Я тебя смущаю?
— Конечно нет, — шепчет Анна, хотя иногда она действительно смущается. Она бы хотела, чтобы он не произносил слово «подлинный» как торговец подержанными машинами «по-о-одлинный», чтобы он ел виноград или хотя бы перестал постоянно объяснять, почему он его не ест. Ей не хотелось бы задумываться о том, что, если она представит Майка своей семье, его, вероятно, сочтут некрасивым. Анна понимает, что эти чувства ей никогда не выразить словами, но нужно ли притворяться перед самой собой, что она совершенно не испытывает их?
— Я просто еще привыкаю, — говорит она.
— Знаешь что? — вспыхивает Майк. — Привыкать ты можешь и без меня. Сегодня я не могу здесь оставаться.
— Но сейчас половина третьего ночи!
— Меня всего колотит, но я не хочу выяснять с тобой отношения.
— Я же завтра в Лос-Анджелес улетаю, — напоминает она. — Не уходи.
— И потом… — Майк на мгновение умолкает. — По субботам ветеринарная библиотека работает с десяти.
— Это ты к чему?
— Первый раз, когда мы встретились, ты сказала, что завтра тебе нужно идти к восьми на работу.
— Майк, мы же были едва знакомы. Я тогда не знала, как себя вести.
— А знаешь, ты права, — задумчиво произносит он. — Зачем мне тебя уговаривать?
С рюкзаком и спортивной сумкой Анна на электричке едет к Фиг. Они договорились, что до аэропорта Анна заедет, чтобы помочь Фиг выбрать одежду, которую нужно будет взять с собой. Для Анны ссора с Майком — это как тарелка с супом, которую нужно пронести по длинному коридору; думать о размолвке — все равно что трясти тарелку. Лучше просто продвигаться вперед, не задумываясь ни на минуту. Анна застает Фиг в тот момент (дверь в ее спальню открыта), когда она в одних черных трусиках «танга» стоит перед раскрытым гардеробом. Анна невольно подносит руку к глазам, а Фиг бросает ей:
— Не будь ханжой. Я не буду похожа на студентку, если надену лифчик на бретельках?
— Но ты же и есть студентка!
Двухместная кровать Фиг не убрана и завалена разнообразной одеждой, поэтому Анна садится на пол, прислонившись спиной к стене.
— Я не хочу, чтобы из-за меня Филипп Лейк чувствовал себя как на пивной вечеринке студентов. Мне нужно выглядеть потрясающе.
— У тебя классные черные ботинки, — напоминает Анна. — Где они?
— Это ботинки Минди. А что, неплохая идея! Эй, Минди… — Фиг в одних трусиках выходит из спальни в коридор.
