— Проводить вас наверх, миссис Дейвс? — спрашивает Фрэнк. — Прежде чем уехать, я бы хотел убедиться, что вы нормально устроились.
Анна обводит глазами лестницу, пытаясь увидеть самоподнимающееся кресло, но, увы, его там нет. Со слов матери Анна знает, что миссис Дейвс всегда отказывалась от помощи домработницы, которая приходит сюда три раза в неделю. Мать Анны упоминает об этом каждый раз, когда заходит разговор о старухе: миссис Дейвс «не собирается продавать этот огромный дом, который на самом деле ей не нужен»; миссис Дейвс «даже не хочет завести ночную сиделку, которая сидела бы себе внизу, не попадаясь хозяйке на глаза»… Вот уже несколько лет мать Анны один или два раза в неделю привозит миссис Дейвс еду, немного печенья или пинту супа например. В общем, такое мизерное количество, что Анне кажется, что ради этого не стоит и возиться. Или даже хуже того — что мать просто отвозит ей остатки, хотя на самом деле она ездит за продуктами в приличный гастроном. Но сейчас, представляя себе, как мать приезжает сюда, Анна понимает, почему она никогда не привозит сразу много еды. Теперь ей понятно еще и то, почему ее мать не раздражает огромный живот Фрэнка.
— Вам, наверное, уже нужно возвращаться домой, чтобы там не подумали, что вы попали в снежный занос, — говорит миссис Дейвс.
— Нет-нет, мы совсем не спешим, — уверяет ее Фрэнк. — Может быть, вам сделать чаю? Я, правда, не знаю, захотите ли вы пить чай на ночь.
— Чего бы мне на самом деле хотелось выпить с той самой минуты, когда мы выехали, так это стакан воды. Утка была ужасно пересолена. А ты, Анна, это заметила?
— Нет, мне утка понравилась, — ответила, пожимая плечами, Анна.
— Вообще-то, я утку не ем. Если хотите воды, проходите сюда.
Еще одно медленное перемещение, на этот раз через прихожую и в кухню. Анна думает, что линолеум в красно-белую клеточку на полу, холодильник с закругленными углами и раковина, наверное, родом из пятидесятых годов. Хотя, возможно, из сороковых или шестидесятых. Когда миссис Дейвс закручивает кран над раковиной, Анна замечает, какое абсолютное спокойствие царит в этом доме. Единственный шум здесь производят они сами. Миссис Дейвс достает чистые широкие стаканы в крупный оранжевый горошек, который уже изрядно выцвел. Льда она не предлагает, и они втроем, не присаживаясь, начинают пить тепловатую воду. Тишина такая, что слышен каждый глоток. Анна понимает, что ей действительно хотелось пить. Она смотрит (сначала подозревая, что это может случиться, а потом наблюдая, как это действительно происходит), как миссис Дейвс ставит свой стакан на самый краешек сливной полки у раковины. Две третьих дна стакана, не имея опоры, зависают в воздухе, словно на краю обрыва, потом стакан падает на пол и разбивается вдребезги.
Фрэнк от неожиданности громко вскрикивает. Потом, чтобы собрать разлившуюся воду бумажным полотенцем, оторванным от рулона возле раковины, он наклоняется, причем сгибая не колени, а поясницу. Когда он поднимает голову, Анна видит, что его лицо сделалось пунцовым (то ли от притока крови, то ли потому, что ему стало стыдно за свой крик).
— Миссис Дейвс, где у вас швабра? — спрашивает он. — Мы сейчас все быстренько уберем.
Когда мисс Дейвс достает швабру из шкафа в углу, Фрэнк протягивает руку, чтобы взять ее, но она не отдает.
— Фрэнк, — твердо заявляет она, — я виновата, я и уберу.
Она медленно и как-то неуверенно принимается водить шваброй по полу. Анне начинает казаться, что она наблюдает за неким действием, которое не предназначено для посторонних глаз, что ей нужно отвернуться и сделать вид, будто она занята каким-то делом, но одновременно в ней крепнет желание помочь. Дождавшись, когда осколки стекла были сметены в одну кучу, Анна говорит:
— Давайте я соберу это в совок. Можно?
Вероятно, миссис Дейвс соглашается потому, что Анна — женщина, хотя, может быть, ей просто трудно наклоняться, а без этого с совком не управишься. «Все ли мелкие осколки она смела? — думает Анна. — Или какие-то кусочки стекла остались на полу?» Она надеется, что миссис Дейвс носит дома тапочки, потому что, если она порежет ногу, это будет настоящей проблемой: придется наклоняться, чтобы приложить к порезу какую-нибудь тряпку, потом идти туда, где она хранит аптечные принадлежности, выяснять, впился ли осколок в кожу или все еще лежит на полу.
— Смотри осторожнее, — только и говорит миссис Дейвс.
Фрэнк стоит молча. Анна чувствует, что они оба наблюдают за ней. Еще несколько секунд назад у нее вдруг мелькнула мысль, какими огромными покажутся ее бедра, когда она сядет на корточки, но сейчас она понимает, что для них главное — это, пожалуй, ее здоровье. А еще ее молодость, сила, гибкость тела и то, как запросто она может опуститься на корточки, чтобы убрать разбитое стекло, и как ловко орудует шваброй и совком. Они, возможно, думают, что позже она собирается сходить в бар со своими сестрами и Оливером, что свадьба была для нее всего лишь началом вечера и теперь ее ждет продолжение. Насколько ей известно, продолжения не предвидится, хотя вполне могло бы быть. В кухне миссис Дейвс Анна отчетливо осознает, какая нестабильная, непредсказуемая у нее еще жизнь. Конечно, в будущем ее ждет и такое, отчего будет больно или горько, но она обязательно выстоит. У нее еще многое впереди.
Когда стекло собрано и выброшено, миссис Дейвс провожает их до входной двери.
— А если кто-то из нас все же поможет вам подняться на второй этаж? — спрашивает Фрэнк. — И я, и Анна с удовольствием бы…
Он бросает стремительный взгляд на Анну, потом снова отворачивается. Этим взглядом, кажется Анне, Фрэнк просит у нее прощения, и позже Анна будет вспоминать, что именно в тот момент она впервые почувствовала любовь к своему отчиму. Предложение ее помощи наравне со своей, мгновенно последовавшее за этим извинение за свои слова, поскольку теперь им, возможно, придется еще задержаться, хотя он понимает, что Анне не терпится поскорее уехать, — все это так по-семейному!
Анна рада, что миссис Дейвс в очередной раз отказывается от предложения Фрэнка. Однако она все же позволяет ему снять с нее пальто и повесить его на вешалку.
— Еще раз хочу сказать огромное спасибо за то, что приехали на свадьбу и разделили с нами праздник, — на прощание говорит Фрэнк, и Анна уверена, что в эту секунду он никак не может решить, стоит ли обнять миссис Дейвс или это как-то неловко. Очевидно, он остановился на втором, посчитав, что так думает сама миссис Дейвс, поскольку не стал с ней обниматься, а три раза похлопал ее по плечу. Не успев принять какое-то осознанное решение, Анна делает шаг к миссис Дейвс и целует ее в щеку, но совсем не так, как целовала отца несколько часов назад. Быть может, она уже больше никогда не встретится с миссис Дейвс, думает Анна.
Еще до того как Анна и Фрэнк вышли из дома, миссис Дейвс включает наружное освещение, и мощеная дорога, теперь озаряемая светом, перестает быть частью пугающей темноты. Страх и опасность отступили, остались за границами светового пятна еще и потому, что миссис Дейвс теперь в доме. Наконец-то! Ведь можно радоваться, это не покажется грубым? Они для нее сделали все, что могли. Они проявили сказочное терпение, стараясь не перечить ей. Сколько раз Фрэнк предлагал ей помочь подняться по лестнице? Минимум два!
