Конечной мерой ответственности властителя была смертная чаша. В «Повести о разорении» рязанские князья неоднократно напоминают о ней друг другу: «Се бо я, брат ваш, напред вас изопью чашу смертную за святыя божия церкви, и за веру христьянскую, и за отчину отца нашего великаго князя Ингоря»; «О братие моя милая! Князь Давид, брат наш, наперед нас чашу испил, а мы ли сея чаши не пьем!». В условиях общей угрозы для населения князь обязан был защищать его вплоть до самопожертвования по примеру Христа, не исключавшего собственной смерти ради спасения учеников («да минует Меня чаша сия». Мф. 26: 39).
Рязанские князья многократно подтверждали такую готовность, и народ платил им искренней любовью. Особенно видно это на примере великого князя Олега Ивановича, чьё правление было самым продолжительным: с 1350 по 1371 год и с 1372 по 1402 год. Его драма заключалась в выборе стратегического союзника между Москвой, Литвой и Ордой. Олег постоянно колебался, поскольку, в отличие от превосходящих его по силе партнеров, более заботился не об экспансии, а о сбережении народа.
Только явление святителя Николы на Угреше Дмитрию Донскому (по дороге на Куликово поле)
50 убедило Олега оказать московской рати посильную помощь, беспрепятственно пропустив её через свои земли. В чуде Николы Угрешского Олег Иванович усмотрел
— 167
знак, поданный традиционным патроном Рязанской земли. В конце жизни князь постригся в иноки в Солотчинском монастыре под именем Ионы, однако продолжал исполнять обязанности по управлению княжеством. В 1402-м он принял великую схиму с именем Иоаким и в том же году скончался. Его супруга Ефросиния до кончины Олега Ивановича жила в особом женском монастыре при Солотчинском селе, а затем также приняла схиму с именем Евпраксия и была погребена рядом с мужем — традиция, устоявшаяся на земле Мурома и Рязани со времён Петра и Февронии. Почитание великого князя Олега рязанцами привело к его канонизации, несмотря на все «вины» перед Москвой, где находился митрополичий престол.
Хоросмир, Сильнохитр и другие
Кстати, под скипетр Москвы позже всех остальных земель Руси (кроме находившихся в составе Литвы) вошёл отнюдь не Новгород Великий, как думает большинство, а всё та же Рязань. Не оттого ли, что значительно опередила потомков Калиты по части привлечения на свою сторону татарской знати?
В 1543 году из-за перестройки храма Покрова в Солотчинском монастыре там были перезахоронены останки князя Ивана Мирославина, бывшего мурзы Хоросмира (в схиме Иосифа, 11402). Перенос погребения через полтора столетия после кончины — редкость для Древней Руси, но в случае Ивана Мирославина удивляться нечему: тот был зятем и первым помощником Олега Ивановича. На конную дружину Хоросмира рязанский правитель опирался в борьбе с Дмитрием Донским и Владимиром Пронским. Иван Мирославин постригся в той же Солотчинской обители, где ранее принял схиму его тесть.
Вместе с Хоросмиром к Олегу пришёл также его «брат» Еду-Хан, получивший прозвище Сильнохитр и крестильное имя Андрей. Принимали крещение и пополняли рязанское войско: Мефодий (Мурза-Батур), Василий (Кичибей), Даниил (Таптык), царевич Золотой Орды Благоден… От них ведут свои родословия десяток дворянских фамилий, в том числе Апраксины, Вердеревские, Хитровы, Петрово-Соловово, Коробьины, Таптыковы, Мертваго. Олега Рязанского явно
|
| Холмы и овраги Старой Рязани |
_169
выделяли в Орде, а в пору «замятии» и правления эмира Мамая пиетет к нему резко вырос. Многим Чингизидам стало просто опасно задерживаться в Орде, где они могли погибнуть в ходе междинастических разборок. Ну а к православию мало кто из них испытывал предубеждённость.
Тем не менее для желавших оставаться в вере Пророка место на Рязанской земле также нашлось. Знаменитое Касимовское «ханство в царстве», как предполагают историки, берёт начало в Рязанской Мещере во владениях загадочного князя Андрея Уковича.
Взаимная верность долгу сюзеренов и вассалов Рязани нашла своё место и в период Империи. В историческом ареале Великого княжества Рязанского формируется самый многочисленный отряд служилых людей России — степные помещики.
Смерть как достижение
После гибели старой столицы лик Рязанской земли навсегда изменился. Если раньше она была восточным углом легендарной Гарда-рики, «страны городов» (как называли Русь скандинавы по обилию оных), то теперь число градов сократилось. Местонахождение многих, процветавших до нашествия (к примеру, Ижеславца или Осетра), до сих пор дискутируемо.
Если от других столиц Руси, Киева, Новгорода, Чернигова, Полоцка, Галича остались архитектурные памятники, целые ансамбли, то Старая Рязань словно растворилась в истории, сохранив лишь твёрдую привязку на местности и пополняя список памятников материальной культуры. Хотя значение прежней столицы нельзя сводить к одной археологии.
Подвиг Старой Рязани, осознанно прошедшей через горнило смерти, перевёл её в разряд чистой идеи, сделав реальным прототипом Града-Китежа. Только если за идеей Китежа стоит фигура мечтательной грёзы, то паттерн Старой Рязани оттиснут кровью и дыханием людей, умерших во имя свободы и чистоты родной земли. Её смерть действительно оказалась не столько погребением, сколько достижением.
|
| I Молодёжная соборная встреча Всемирного русского народного собора в мае 2010 г. Городище Старая Рязань |
Территория городища сегодня — это пространство-символ. Оно имеет для России то же значение, что и Косово Поле для сербов, где воинство царя-мученика Лазаря бросило последний вызов османским полчищам. Битвы, в которых сражаются и погибают славянские витязи, превращаются для потомков в героическое завещание, несущее императив сопротивления, а значит — грядущего возврата в Большую Историю.
ЦАРЬ-КОЛОКОЛ Борис Годунов
Борис Годунов, третий русский царь (до того были великие князья) после Ивана Грозного и Феодора Иоанновича, стал первым всенародно избранным правителем. Борис Фёдорович сочетал черты лидера с интеллектуальным кругозором. Вдобавок оказался редким гуманистом, который лишь в крайних случаях прибегал к услугам палача. Согласно вердикту общественного сознания, Годунов вошел в историю как узурпатор и изверг — убийца отрока Димитрия, млад-— 171
