Властители России, начиная с Аскольда (в крещении Николая) и заканчивая Николаем Вторым, были осведомлены об обоюдосторон-ности своего права на жертву.
Вопрос без ответа
Важной вехой самоидентификации современной власти и её восприятия обществом является вопрос, заданный летом 2009 года премьер-министром Владимиром Путиным при посещении известного художника Ильи Глазунова. Остановившись перед картиной с изображением князей-страстотерпцев Бориса и Глеба, В.В. Путин
спросил: могут ли они быть сегодня примером для нас? Внятного ответа на свой вопрос премьер-министр не услышал, и это показатель. В самом деле, почитая святых сыновей Владимира, сознаем ли мы, в чем состояла цель их подвига?
Венцы мучеников сами по себе на вопрос не отвечают: святость можно стяжать без всякого участия в государственной жизни. Между тем поступок Бориса и Глеба всегда рассматривался как пример служения русской государственности «даже до смерти». Неужели такое служение требует стать агнцем, кем-то «ведомым на заклание»? Слабо верится, ибо русские князья ничем не уступали по части воинственности западным собратьям. Вряд ли они возводили храмы, посвящённые Борису и Глебу, прославляя сдавшихся на милость узурпатора Свято-полка. Меч св. Бориса был русским «экскалибуром», гарантировавшим победу носителю моральной правоты. Полтора столетия он хранился в семье великого князя Андрея Боголюбского, но был похищен его убийцами накануне покушения.
Короче, без исторического расследования не обойтись.
Сразу бросается в глаза связь между Борисом и Глебом и их отцом св. Владимиром не только по части генов, но и политики. Для того чтобы разобраться, в чём, по замыслу Крестителя, заключалась будущая государственная миссия Братьев, нужно внести ясность в вопрос об их происхождении. «Повесть временных лет» сообщает, что Борис и Глеб родились от некой «болгарыни» до брака великого князя Владимира и византийской принцессы Анны, дочери Романа И. Однако в этом случае Борис и Глеб должны были появиться на свет раньше 988 года и к моменту мученичества (1015) достичь возраста зрелых мужей. Как согласовать это с юностью Глеба, на которой сделан особый акцент в его житии?
Эта неувязка волновала многих. Уже составитель тверской летописи XIV века пришел к заключению, что Борис и Глеб — сыновья Владимира и греческой царевны, со всеми вытекающими. Аргументы в пользу такого вывода обобщены в работах польского историка Анджея Поппэ, подробно проанализировавшего символику имён, данных Борису и Глебу при крещении
5: Роман — в честь отца Анны,
Великий князь Владимир с сыновьями Борисом и Глебом. Древнейший тип изображения. Прорись с миниатюры сгоревшего сборника 1414 г., принадлежавшего А.И. Мусину-Пушкину
византийского императора, и Давид — в честь ветхозаветного царя, бывшего самым младшим среди своих братьев. Многозначительны намеки церковной службы, где говорится, что св. Борис был украшен «цесарским венцом».
Борис и Глеб должны были положить начало новой династии правителей Руси. С точки зрения византийского права, только они имели законное право на престол Владимира и обладали преимуществом над другими, старшими братьями, рожденными вне церковного брака. Однако, по исконному обычаю, княжий стол должен был унаследовать старший в роде, каковым являлся Святополк (усыновлённый Владимиром племянник). Свои претензии имел и Ярослав, самый старший из родных сыновей Владимира.
В последние годы жизни родителя Святополк и Ярослав, готовясь к схватке за власть, начали подыскивать союзников за пределами Руси. И нашли их: Святополк заручился поддержкой папского престола и Польши, Ярослав привлек на свою сторону скандинавов. Владимир отреагировал жёстко: Святополка и его духовника, католического епископа Рейнборна, заточил в тюрьму, а Ярослава планировал свести с княжения в Новгороде. Последний поднял мятеж и пошел войной на отца. В обстановке надвигающейся междоусобицы Владимир скончался. Бориса, который последние годы был правой рукой отца, в этот момент в Киеве не оказалось. Воспользовавшись ситуацией, Святополк захватил княжеский престол. Перед Борисом встала дилемма: признать власть Святополка или бросить дружину на Киев, чтобы свергнуть узурпатора.
Тот факт, что Борис и Глеб — потомки византийских императоров, во многом объясняет обстоятельства их гибели. Святополк подослал к ним убийц тайно, опасаясь мести могущественного дяди князей-страстотерпцев, императора Василия II Болгаробойцы, воина-василевса, отличавшегося мрачной непреклонностью при достижении своих целей. Убийство венценосных родственников было в ту пору серьезным поводом для войны. Как, впрочем, и в новейший период: вспомним, что предлогом к началу Первой мировой стало убийство эрцгерцога Фердинанда.
Уровни жертвы
Для Владимира Святого принятие христианства было не политическим, а духовным актом. Даже скупые данные летописей подтверждают это: крестившись, Владимир серьезно задумался, должен ли он, как христианский государь, предавать преступников смертной казни? Священникам, прибывшим из Царьграда, пришлось потратить время на то, чтобы убедить князя не следовать доктрине Льва Толстого до рождения её автора. Этот эпизод красноречиво передаёт атмосферу, в которой воспитывались Борис и Глеб.
«Каких вам ещё доказательств? — воскликнут сторонники «безгласных агнцев». — Борис же отказался начать войну, принеся себя в жертву». Да, принёс, но кому и чему? Верил ли Борис в право Свя-тополка на княжеский престол? Как человек, получивший греческое воспитание, едва ли. Была ли у Бориса возможность бросить Свято-полку вызов? Дружина ждала от него именно этого. К тому же его дядя, император Василий И, находился тогда на вершине могущества. Разгромив Болгарию в длившейся более 20-ти лет войне, Василий не заставил бы себя долго упрашивать, чтобы утвердить византийскую династию в Киеве.
Однако что ждало Русь в случае, если бы потомки константинопольских василевсов огнем и мечом отвоевали себе великокняжеский стол? Не стала бы их власть восприниматься на Руси как чуждая, навязанная извне? Не распространилась бы эта оценка на само православие? Ведь именно церковный брак, заключенный Владимиром, давал Борису и Глебу преимущество в борьбе за наследство Крестителя Руси.
И это мизерная толика вопросов, вставших перед князем Борисом. Отвечая на них, он отказался развязывать братоубийственную бойню. Глеб последовал примеру старшего брата. При таком раскладе выбор Бориса и Глеба — икона христианской власти, где ударение падает на слово «христианская», а не на слово «власть». Главным приоритетом для Братьев было распространение веры Владимира, и лишь потом «законные права».
Религиозная идея и национальная традиция
Риск был слишком велик. Христианство — универсально и обращено ко всем людям, но в конкретной исторической ситуации оно тесно связано с национально-культурной традицией «рецепиента». Во времена апостола Павла большинство последователей Иисуса придерживалось ритуальных предписаний Ветхого Завета, из-за чего неиудеи воспринимали христианство как «чужую» религию. Именно поэтому св. Павел, проповедовавший Евангелие среди язычников, склонен был даже увидеть Промысел в том, что большинство иудеев не приняло Благую Весть. Противодействие христианской проповеди в Палестине он объяснял тем, что «иудеи отвергнуты ради спасения язычников», следовательно, место для эллинского «дичка» на древе Народа Божия — вакантно.
