Генерал, увидев интервалы между своими батальонами, боится, что на них нападут с флангов, и кричит об этом командирам. Он вынужден приказать остановиться, что может стоить ему битвы; но поскольку противник находится в еще большем беспорядке, урон от этого незначительный.
Зло от несовершенного боевого порядка
Умный генерал не станет останавливаться, чтобы устранить такой беспорядок, а двинется вперед, потому что, если противник наступает на него, он погибнет. Что происходит дальше? То здесь, то там начинается стрельба, а это настоящее несчастье. Наконец, противоборствующие силы приближаются друг к другу, и одна обычно следует по пятам за другой на расстоянии 50– 60 шагов. Тогда начинается то, что называется наступлением. В чем же причина? Несовершенный боевой порядок не позволяет поступать лучше.
Но я предположу нечто невозможное; я имею в виду два батальона, идущие навстречу друг другу без колебаний, без сомнений и надрыва. На чьей стороне будет преимущество? На стороне того, кто развлекался стрельбой, или того, кто не стрелял? Умелые солдаты говорили мне, что на стороне того, кто выдержал стрельбу противника, и они правы. Ведь несмотря на страх при виде приближающегося к нему противника, тот, кто стрелял, должен остановиться, чтобы перезарядить оружие. А тот, кто останавливается, когда на него идет неприятель, погиб.
Если бы предыдущая война длилась немного дольше, рукопашные схватки стали бы обычным делом. Причина в том, что все давно поняли, как опасно увлекаться стрельбой; она вызывает больше шума, чем наносит урона, и все, кто полагается на нее, бывают разбиты.
Неэффективный ружейный огонь
Порох не так ужасен, как принято считать. Лишь немногие бывают убиты им прямым выстрелом или во время схватки. Я сам видел, как целыми залпами не удавалось убить и четырех человек. И я, как, наверное, и никто другой, никогда не видел, чтобы хоть один выстрел помешал войскам двигаться вперед, чтобы постоять за себя с помощью штыков и стрельбы с близкого расстояния. Именно тогда в основном погибают люди, и именно победители в основном убивают.
В битве при Кальцинато
[24] господин де Ревентлау, командующий имперской армией, построил свою пехоту на плато и приказал ей подпустить французскую пехоту на 200 шагов, надеясь уничтожить ее общим залпом. Его войска в точности выполнили приказ.
Французы с трудом взобрались на холм, отделявший их от имперских войск, и построились на плато напротив неприятеля. Им приказали вовсе не стрелять. А так как герцог Вандом (1654—1712, французский полководец. Одержал ряд побед в Каталонии: в 1697 г. взял Барселону. В 1706 г. разбил австрийцев в Италии, в 1708 г. в Нидерландах. В 1710 г., вернувшись в Испанию, занял Мадрид, завершил разгром здесь австрийцев, после чего испанская корона досталась Бурбонам. – Ред.) не собирался атаковать, пока не возьмет ферму, находящуюся справа от них, войска в течение значительного времени смотрели друг на друга с близкого расстояния. Наконец, они получили приказ атаковать.
Имперские войска подпустили французов на 20 или 25 шагов, подняли оружие и начали хладнокровно, старательно стрелять, но были разбиты прежде, чем рассеялся дым. Многие погибли от стрельбы в упор и штыков, и наступил всеобщий хаос.
Победная тактика турок
В битве при Белграде (16 августа 1717 г.) я видел, как турки в мгновение ока изрубили в куски два батальона. Вот как это произошло. Батальон Нейперга и другой батальон из Лотарингии стояли на холме, который они называли батареей. В тот момент, когда порыв ветра рассеял густой туман, я увидел на вершине холма эти части, отрезанные от остальной армии.
Принц Евгений Савойский (родом из Франции, на австрийской службе в 1683—1736 гг.; сражался против французов в 1704—1712 гг.) в тот же момент заметил кавалеристов, поднимающихся по склону холма, и спросил меня, могу ли я различить, чьи это войска. Я ответил, что это турки и их 30—40 человек (видимо, это только передовые конники. – Ред.). «Их окружают!» – воскликнул принц Евгений, имея в виду эти два батальона. Однако я не видел, что происходит на другой стороне холма, и помчался туда во весь опор.
В тот момент, когда я появился под знаменами Нейперга, оба батальона подняли оружие и дали залп по атакующим туркам с расстояния 30 шагов. Одновременно велись стрельба и жестокая рукопашная схватка. Оба батальона почти полностью были изрублены на куски на месте. Единственными, кто спасся, были господин Нейперг, который, по счастью, был на коне (его знамя зацепилось за гриву моего коня, нисколько меня не беспокоя), и два или три солдата.
В этот момент подоспел принц Евгений, в сопровождении только своего телохранителя, и турки по неизвестной мне причине отступили. Именно здесь принц Евгений получил ранение в руку. Подошла кавалерия и пехота, господин Нейперг приказал отряду собрать одежду. На четырех углах территории, усеянной трупами солдат обоих батальонов, были выставлены часовые. Одежда, шляпы, сапоги убитых были собраны в груды. Во время этой процедуры я из любопытства сосчитал убитых и обнаружил, что общим залпом обоих батальонов было убито только 32 турка, что не уменьшило моего уважения к огню пехоты.
Недостатки больших батальонов
Покойный господин де Греде, человек с солидной репутацией, в течение длительного времени командовавший моим пехотным полком во Франции, заставлял солдат нести ружья на плечах, а во избежание соблазна начать стрельбу он даже не позволял им держать наготове запальные фитили. Таким манером он шел на противника, а в тот момент, когда тот начинал стрелять, он бросался вперед под знамена со шпагой в руке и кричал: «За мной!» Это всегда ему удавалось. Именно так он разгромил фризских гвардейцев в битве при Флерюсе 1 июля 1690 года.
Мне кажется, то, к чему я вас подводил, подтверждается здравым смыслом и опытом и доказывает, что у больших батальонов имеется ужасный недостаток: они умеют только стрелять и созданы именно для этого. Когда же огонь бесполезен, они ничего не стоят, и им ничего не остается, как только спасаться. Это доказывает, что от природы не уйдешь.
Сказать, откуда мы заимствовали этот метод? Вероятно, он произошел от парадов. Такой способ расположения войск приятнее на вид; мы невольно привыкли к нему, поэтому и применяем во время боевых действий.
Некоторые стараются оправдать такое невежество или забывчивость веским доводом: растянув фронт, можно эффективнее применить огонь. Я знаю, что некоторые строили свои батальоны в три шеренги, но тех, кто это делал, подстерегало несчастье. Иначе, полагаю (Бог меня простит), они вскоре построили бы их в две шеренги, а то и в одну, что невероятно! За всю свою жизнь я не раз слышал, что следует растягивать строй, чтобы охватить неприятеля с фланга. Какой абсурд!
