Вполне понятно, почему труды некоторых египтологов оказались неприемлемыми для ученых следующего поколения, выросших уже после Второй мировой войны. Но, к сожалению, как это часто имеет место в схоластической науке, вместо того, чтобы слегка изменить термины, сохранив стоящую за ними базовую модель, маятник общественного мнения неумолимо бросается в противоположную крайность. В 1970-е гг. возобладала тенденция к отрицанию или затушевыванию роли завоеваний и агрессий в истории далекого прошлого. Многие из хорошо известных «конфликтов» начали либо смягчать, либо вовсе отрицать. Так, завоевание Египта гиксосами
[203], описанное у Манефона как болезненный эпизод в истории его страны, стали изображать как постепенное и мирное проникновение иноземцев в восточные районы дельты Нила; вторжение дорийцев
[204] в Грецию, оказывается, вовсе не было столь драматичным и всепроникающим, как об этом говорят античные авторы; многочисленные попытки вторжения в Египет народов моря
[205] в правление Рамсеса III
[206] — не более чем незначительный пиратский набег. Более того, как я уже писал ранее в своих работах, завоевания израильтянами Земли Обетованной, о котором рассказывается в Книге Иисуса Навина, оказывается, вообще никогда не было.
Таким образом, современный подход к истории заключается в том, чтобы затушевывать серьезные конфликты древности, особенно победы, одержанные «варварами» над «цивилизованными» народами, и отрицать традиционные версии исторических событий за счет переоценки археологических свидетельств или даже апеллируя к отсутствию таких свидетельств. Однако археологии очень и очень редко удается обнаружить подлинные свидетельства конфликта и агрессии. Обугленные руины городов могут считаться доказательствами военных конфликтов (хотя их происхождению нередко даются и другие объяснения), но как же быть со следами кровопролитных сражений? Многие исторически бесспорные конфликты вплоть до последнего времени не находили археологического подтверждения. Но битвы по самой своей природе — явление преходящее. Они возникают внезапно, знаменуя собой вспышки злобы и ненависти, но природа вскоре залечивает их следы, предоставляя лишь человеческой памяти веками залечивать старые раны. Лучшее доказательство тому — поля сражений во Фландрии. Если бы не существовало письменных свидетельств, какие археологические находки могли бы поведать о Великой войне 1915–1919 гг. спустя 4000 лет после нее?
Историки признают факт вторжения в цивилизованную Европу варварских орд гуннов и монголов, так почему они более не желают признавать сообщения античных авторов об аналогичных завоеваниях и агрессиях, имевших место на заре истории? Нельзя допустить, чтобы из памяти человечества изгладился фашизм XX века, а также чудовищные последствия варварского применения современнного оружия. Война в Боснии лишний раз напомнила об этом. Но не менее справедливо и обратное. Наша современная история, простирающаяся до тех пределов, до которых ее хотят продлить историки, — одно сплошное доказательство того, что человек — животное, так сказать, территориальное, постоянно занятое поиском новых пастбищ, минеральных ископаемых и природных ресурсов. И эти цели часто достигаются путем провоцирования военных конфликтов или применения более передовых видов вооружений.
Если столь мрачные оценки совершенно справедливы применительно к нашей сегодняшней реальности, то тем более они применимы к жестоких нравам седой древности. В древности детей часто приносили в жертву богам; царей погребали в пышных гробницах, окруженных могилами жертв ритуальных жертвоприношений; фараоны сокрушали черепа пленных в рамках церемониальных действ, воспроизводивших главные эпизоды сражений для домашней аудитории; целые города стирались с лица земли, а их жителей предавали смерти во имя того или другого бога; наконец, целые цивилизации становились жертвами своих менее «цивилизованных» соседей, которым посчастливилось освоить более передовые методы ведения боевых действий. Здравый смысл подсказывает, что нет ничего заведомо неисторического в предположении, что Египет был завоеван иноземной элитой, обладавшей более передовым оружием и тактикой ведения войны, буквально перед рассветом цивилизации фараонов. Археологические свидетельства подтверждают реальность такой гипотезы о вторжении иноземцев.
На страницах двух последних глав я попытался показать, что археологические и художественные свидетельства появления в долине Нила иноземных мигрантов весьма убедительны, я бы даже сказал — просто поразительны. Но возникает вопрос: а верили ли сами древние египтяне в то, что их далекие предки были выходцами из дальних краев? На этот вопрос специалисты-египтологи незамедлительно ответят отрицательно, ибо в древнеегипетской литературе не сохранилось никаких следов подобных преданий. Это отвечало уровню развития научных взглядов за последние 150 лет. Однако я убежден, что их пора пересмотреть. Учитывая серьезность археологических свидетельств появления иноземцев в Египте в Накадский II период, нам, по всей видимости, необходимо подвергнуть более тщательному анализу легенды, связанные с древнейшими богами Египта. На мой взгляд, именно здесь мы сможем найти истоки цивилизации фараонов — истоки, ведущие в далекие края, за океан. Нам самое время возвратиться — в компании Последователей Гора — на их островную прародину, чтобы попытаться найти следы древнейшего храма бога-творца «первых времен».
Глава одиннадцатая
ОСНОВАТЕЛИ
«Это — врата нижнего мира. Это — дверь, через которую прошел мой отец Атум, направляясь к восточному краю неба».
Книга Мертвых, Заклинание 17
Египтологи всегда считали, что креационистские мифы Египта возникли в долине Нила. На мой взгляд, в этом ученые серьезно заблуждаются. Место, где высился первозданный холм, поднявшийся над водами Нун, находилось отнюдь не в самом Египте, а на древней прародине богов.
Гор из Эдфу
Многие читатели этой книги наверняка остановятся как завороженные перед двумя огромными пилонами-башнями храма в Эдфу восхищаясь деяниями правителей эллинистического
[207] Египта. Строительство здания, дошедшего до нас, было начато при Птолемее III (Эвергетесе I) в 237 г. до н. э., и на его возведение потребовалось сто тридцать два года, так что церемония открытия состоялась 10 сентября 105 г. до н. э.
