Это значит, что ал-Джили закладывает в совершенного человека все естественные (мульк), сверхъестественные (мальакут) и волевые (джабарут) силы. Иными словами, совершенный человек есть субъект, в котором пребывают все сверхествественные силы (Престол, Трон, Лотос крайнего предела, Высочайшее Перо и Хранимая Скрижаль), как и их естественное продолжение в стихии (первоэлементы), в первоматерии и мельчайшей пыли, как и в абстрактных сферах и в небесах, и в естественных сферах, и в их естественном продолжении в первоэлементах жизни (огне, земле, воде и воздухе), как и на низшем уровне – в инстинктах. Иными словами, совершенный человек включает в себе все! Он – не абстрактный субъект, пребывающий вне естественного и сверхъестественного царств, а такой, который таит в себе все их составляющие. Таким образом он превращает свое сердце, его бытие, его стоянку (степень), разум, душу, природу, способность, зрение, постижение, понимание, внимание, воображение, мысль, память, все чувственные силы и элементы естественного бытия, такие как жара, холод, влажность и сухость, сокровенные мысли, дьявольские наущения, его жизненная природа, в носителей свойств, соответствующих бытийственным и вышним истинам. Только тогда он может быть совершенным.
Из того, что было сказано, совершенный человек в системе ал-Джили – не «супермен», а образ человеческого совершенства, который проявляет себя, руководствуясь критериями абсолюта. Он воплощает в себе соответствие необходимых пропорций высшему моральному поведению, ибо в нем соответствуют и взаимно дополняют друг друга составляющие естественного и сверхъестественного бытия. Таким образом, он представляет единство, ибо в нем разумно и гармонично сочетаются все составляющие абсолюта с самыми низкими проявлениями дьявольщины и животности.
Цель, к которой стремится совершенный человек, ал-Джили определил как залог усилий абсолюта. По этому поводу он пишет: «Отношение человека к абсолюту подобно зеркалу, в котором он видит только себя. Он может видеть себя только в зеркале имени Бога. Таково его зеркало. И совершенный человек – только зеркало абсолюта. Абсолют же сделал так, что имена его и свойства видятся только в совершенном человеке»
[273]. Совершенный человек – тот, в ком взаимно дополняются составляющие бытия и их исполненное гармонии единство, так что он как бы становится зеркалом, в котором отражаются истины вышнего бытия в его деятельности и его познании. Вот что освобождает его от подчинения иным (другим) и делает способным вести себя в соответствии с критериями абсолюта. Он – представитель особых смыслов и вышних истин в своем историческом бытии. Ал-Джили так выразил эту мысль в комментарии к айату «Всякий день у него дело»: «Изменения его во времени – следствие божьего дела, которым предписано бытию являть себя посредством изменения»
[274]. То есть изменение во времени (в истории) есть результат божьего дела, которое определяется, в свою очередь, правилами необходимого изменения в сущем. В обоснование этой идеи ал-Джили приводит цепь, которая состоит из божьего дела, последствий, предписания и разнообразия, исходя из того, что для каждого явления есть причина, для каждой причины есть следствие, для каждого предписания – разнообразие в форме, поскольку абсолют неизменен в себе, но во всяком явлении меняется, ибо есть «превращение в формах». В этом смысле абсолют – меняющееся неизменное, разнообразное в однообразии, нечто, переживающее превращение в формах, но сохраняющееся в себе. Так говорит ал-Джили
[275].
Истина как таковая есть воплощение этой мысли, то есть она неизменна в себе и разнообразна в формах. Она к тому же не ограничена и не имеет предела. Значит, совершенный человек относится ко всему, что есть, как к отношению между неизменным и меняющимся. Потому ал-Джили видит в Коране книгу, предназначенную не только для мусульман, находя в ней «выражение правил абсолютного бытия», что есть один из аспектов сущности истин. Так, суры и айаты становятся «субстациональными формами, выражающими полноту. У каждой суры есть отличающий ее смысл». Айаты же становятся «выражением сути полноты», ибо каждый айат «указывает на божественную полноту в том, что касается определенного смысла», слова – «выражением сути существующих вещей», буквы – «первоначальной субстанцией перманентного воплощения божественного знания»
[276].
Превращение Корана в подобие «правил абсолютного бытия», сур – в «явления совершенства», айатов – в «сути полноты» и слов – в «сути существующих вещей» означает освобождение Корана от силы традиции, почитания букв и фикции догм, а также от всесилия фикха. Таким образом, ал-Джили предоставил комментаторскому разуму, путем превращения Корана в предмет «познания абсолютного бытия», сур – в «явления совершенства», айатов – в «сути полноты» и слов – в «конкретные истины», возможность свободного плавания в море бытия и истории способом, который не ограничен ничем, кроме верности истине. Так происходит, потому что суть Хранимой Скрижали есть «душа универсальная», то есть «душа Совершенного Человека», как говорит ал-Джили. Это – душа, в которой открываются истины абсолютного бытия, ибо в ней они воплощены. Хранимая Скрижаль, на которой сохраняются коранические истины, будучи обращены в образы, есть лишь душа знающего полноту. Это значит, что истины вещей соответствуют «истинам полноты», а затем – формирующемуся «я», или «я», достигающему полноты. Сама же полнота есть аутентичная форма и потому – явление совершенства. Отсюда – мысль ал-Джили о том, что понимание Корана и его тайн, как и соответствующая интерпретация, являются имманентным актом постижения истин вещей в их качестве вещей, принадлежащих нам, и человек исчезает в них, достигая состояния «ты без тебя». Так знающее «я» превращается в явление совершенства.
Это акт, возвышающий человека до степени, на которой слова (суть вещей) превращаются в «объективные истины», в отличие от «представления противоречий», как говорит ал-Джили. Отсюда его отношение к тому, что он называл подлинной тайной Корана, которая скрыта «под кожурою выражений и слов, к которым прибегал пророк Мухаммад», ибо тот, кто «повелел Мухаммаду выражаться явно, он же предложил ему выражаться тайно»
[277], а кто упрекает Мухаммада в скрытности по отношению к тому, что есть в Коране, узнает истину только путем истолкования темных слов, а этому он научится, если только будет обладать необходимым знанием или же получит божественное откровение»
[278].
Необходимости истолкования требует бытие «божественных тайн» и истин, которые содержит Хранимая Скрижаль, то есть постоянное сушествование и постоянное открытие, ибо Хранимая Скрижаль есть всего лишь «душа знающего». А смена картин есть лишь постоянство перемен в человеческом совершенстве, ибо коранические суры – это лишь «аутентичные картины» и «явления человеческого совершенства». Это – состояние освобождения человека от оков слова и превращение слова в часть истин бытия, которые открываются в ходе искренней верности абсолюту. Так, «ведущий», например, становится «божественным светом, который ниспослан человеку»
[279], «земля, которую наследуют мои верные рабы»» – «божественным наследием», земля – «средоточием истин бытия, сосредоточенных между божественными проявлениями и природной стихией»
[280]. Понятия отца, сына и духа в христианстве становятся воплощением имени Бога и природы истин и книг абсолютного бытия
[281]. Смысл суры «Ал-Фатиха» заключается в разделении природности и божественности в человеке.
