Мужчины завоевали свою свободу, в то время как женщины все еще находятся в ожидании своей. Экономическая независимость, полученная мужчинами, не стала доступной женщинам, которым приходится нести на себе ту ответственность, от которой отказались мужчины. Женщины, в особенности те из них, кто возглавляет семьи с одним родителем, составляют высокую долю среди бедняков. Мужчины перезаключили пакт, который в более ранние эпохи был основой доходов семьи.
Разделение полов
Имея перед собой расхождения в анализах различных авторов, вряд ли стоит удивляться тому, что различаются и предлагаемые ими практические средства. Женщины должны иметь достаточный минимум дохода для обеспечения семейного благосостояния без необходимой помощи мужчин, что среди прочего означает равенство возможностей на рынке труда. Требуется также правительственная поддержка женщин, обеспечение заботы о детях, проезда во время отпуска без оплачиваемой занятости. Барбара Эренрейч обдумывает такую возможность, что это могло бы означать тенденцию прогрессивной уступки женщинами своих позиций мужчинам; мужчины будут просто мимоходом проходить сквозь жизни женщин, которые будут составлять подлинный краеугольный камень семьи. Примирение между полами возможно, если оно будет основано на «некой возобновленной лояльности и доверии между взрослыми мужчинами и женщинами», но это далеко не гарантировано
[202].
Почти все рекомендации Голдберга касаются самоидентичности. Мужчинам втолковывается необходимость переопределения своей маскулинности таким образом, чтобы преодолеть те влияния, которые отделили их от их «внутреннего опыта». Они должны избегать ярлыков, которые могли бы послужить тому, чтобы сохранять рабскую приверженность соблюдению принципов — беспокойство о том, как бы не подумали, что ты трусливый, слабый, неудачник, недоразвитый, импотент или женоненавистник. Они должны культивировать тесную дружбу с другими мужчинами, чтобы обеспечить себе того же типа поддержку, которую способны предлагать друг другу женщины. Для каждого мужчины важно порвать с идеей о том, что женщины, с которыми он вступает в связь, должны быть пассивными и обожаемыми; скорее он должен ожидать развития отношений с женщинами, которые являются автономными индивидами. Мужчинам нужно развивать свои «женские стороны» и «восстанавливать эмоции, потребности в зависимости, пассивность, флюидность, игривость, чувствительность, уязвимость и сопротивляемость всегда предполагаемой ответственности»
[203].
Не рвитесь так пылко изменять мир, советует мужчинам Голдберг, измените сначала себя.
Имеются некоторые сомнения по поводу того, что между полами возникают новые эмоциональные антагонизмы. Источники и мужского, и женского гнева уязвляют даже более глубоко, нежели предполагает любая из приведенных выше точек зрения. Фаллос — это всего лишь пенис: насколько это открытие приводит в замешательство и заставляет оцепенеть оба пола! Претензии на власть мужественности зависят от свисающего кусочка плоти, который теперь утратил свою особую, отличительную связь с воспроизводством. Это действительно новая кастрация; женщины могут теперь смотреть на мужчин, во всяком случае, на когнитивном уровне, как на придаток, столь же лишенный функции, как и сам мужской сексуальный орган.
Для мужчины, как указывалось выше, сохранение базового доверия идет из младенчества, связанного с господством и контролем, включая самоконтроль, берущим свое начало в подавляемой эмоциональной зависимости от женщин. Потребность нейтрализовать такие подавляемые желания или разрушить их объект сталкивается с потребностью в любви. В таких обстоятельствах мужчины в большом числе случаев будут отстраняться от женщин и оценивать привязанность как эквивалент ловушки, в то время как уровни мужского насилия по отношению к женщинам могут выходить далеко за пределы обычно наблюдаемых.
Однако амбивалентная зависимость не ограничивается мужским полом. Подпитываемая стыдом ярость является также характеристикой женского психосексуального развития. Превращение фаллоса в пенис подразумевает беспокойство и у женщин, поскольку его роль как сигнифайера важна для их собственного ощущения честности перед самими собой. Женское восхищение мужчинами предполагает, что мужчина способен ускользнуть из-под господства матери; соучастие женщин проистекает из той специфической «ущербности», которая может быть преодолена с помощью любви. Многие женщины, вероятно, тянутся к тем мужчинам, которые в действительности не способны к привязанности. Антипатия к привязанности по тем причинам, которые уже объяснялись, часто максимизирует и его привлекательность, и тот вызов, который он бросает.
Все это оказывало глубокое воздействие на гетеросексуальные связи. На поверхности гетеросексуальный брак сохраняет свои центральные позиции в социальном порядке, делая предыдущее обсуждение лесбийских отношений скорее маргинальным. В реальности он был в значительной степени подорван возникновением чистых отношений и пластической сексуальности. Если ортодоксальный брак все еще не рассматривается как лишь один из жизненных стилей среди других, как это фактически произошло, то это является результатом отчасти институционального лага, а отчасти — сложной смеси привлекательности и отвращения, с которой каждый из полов оценивает физическое развитие другого. Чем более чистые отношения становятся прототипической формой личной жизни, тем более этот парадоксальный ряд аттитюдов плавно переходит во взгляды. Это продуцирует разнообразные формы зависимости и созависимости, но это имеет также схизматические последствия, отмеченные выше.
Некоторые браки все же могут заключаться или сохраняться главным образом во имя производства и воспитания детей. Тем не менее наличие детей — в «первых семьях» или последующих — служит тому, чтобы вносить свои напряжения, равно как и тому, чтобы поддерживать их. Большинство гетеросексуальных браков (и, кстати, многие гомосексуальные связи), которые не приближаются к чистым отношениям, если не впадают в созависимость, то, вероятно, перемещаются в своем изменении в двух направлениях. Одно из них представляет собою версию товарищеского брака. Уровень сексуального влечения супругов друг к другу низок, но в отношения встраивается определенная степень равенства и взаимной симпатии. Это брак позднего модернистского типа, организованный с позиций модели дружбы. Другая форма — та, где брак используется на основе домашнего очага обоими партнерами, которые имеют лишь слабую эмоциональную привязанность друг к другу.
Он отличается от старого «стандартного типа» гетеросексуального брака, в котором мужчина использовал брак как то место, откуда он отправлялся работать, в то время как жена организовывала средства для его оседлого существования. Здесь оба партнера трактовали брак как относительно безопасную окружающую среду, из которой они иногда выходили, чтобы встретиться с более широким миром
[204].
