Демократия, следовательно, подразумевает не просто право быть свободным и равное саморазвитие, но также конституционное ограничение распределительной власти. «Свобода сильного» должна быть ограничена, но это не отрицание власти вообще, как это имеет место в случае анархизма. Власть оправдана до той степени, в какой она признает принцип автономии; другими словами, в той степени, в какой могут быть приведены доводы в пользу того, что согласие улучшит автономию теперь или в будущем. Конституционную власть можно понимать как имплицитный контракт, который имеет ту же форму, как и условия ассоциации, эксплицитно оговоренные между равными партнерами.
Вряд ли будет возможен принцип автономии без того, чтобы каким-то образом не оговорить условия ее реализации. Каковы эти условия? Одно из них состоит в том, что должно соблюдаться равенство в оказании влияния на результаты принятия решений — в политической сфере этого обычно добиваются с помощью правила «один человек — один голос». Выраженные предпочтения всех индивидов должны иметь равные ранги, а при направлении в определенные инстанции для квалификационной оценки каждый из них должен быть уверен в существовании справедливого арбитра. Столь же эффективным должно быть само участие: индивидам должны быть предоставлены средства для того, чтобы их голос был услышан.
Должна быть предоставлена трибуна для проведения свободной дискуссии. Демократия означает дискуссию, возможность использования «силы лучшего аргумента» для учета при определении решения (наиболее важными из которых являются решения политические). Демократический порядок обеспечивает существование институциональных организаций для посредничества, сделок и достижения компромисса там, где это необходимо. Проведение открытой дискуссии — это само по себе средство демократического образования: участие в дебатах с другими может привести к возникновению более просвещенного гражданства. В какой-то своей части это должно быть следствием расширения познавательных горизонтов индивида. Но это проистекает также из признания легитимного разнообразия — то есть плюрализма — и из повышения уровня эмоциональной образованности. Политически образованный участник диалога способен каналировать свои эмоции позитивным образом: скорее рассуждать, доказывая свои убеждения, нежели втягиваться в болезненные размышления через полемику или эмоциональную критику.
Следующей базовой характеристикой демократического образа правления является публичная подотчетность. В любой политической системе принятие политических решений часто должно разделяться с другими. Публичная дискуссия становится нормальной лишь в связи с определенными проблемами или при особом стечении обстоятельств. Однако принимаемые решения или разрабатываемая политика должны быть открыты взгляду общественности. Подотчетность никогда не может быть непрерывной и потому должна идти в тандеме с доверием. Доверие, когда оно исходит от подотчетности и открытости, а также покровительствует им, является красной нитью, пронизывающей весь демократический порядок. Это — решающий компонент политической легитимности.
Институционализация принципа автономии означает точное определение прав и обязанностей, которые должны быть действительными, а не просто формальными. Права определяют привилегии, которые приходят вместе с членством в политической системе, но они указывают также на те обязанности, которые индивиды имеют vis-a-vis с любым другим и самим политическим порядком. Права являются сущностными формами уполномочивания; они обеспечивают механизмы. Обязанности определяют ту цену, которая должна быть уплачена за соответствующие права. В демократической политической системе права и обязанности являются предметом договора и никогда не могут просто предполагаться — в этом отношении они решающим образом отличаются от средневекового droit de seigneur (право сеньора (напр., так называемое «право первой ночи») — примеч. перев.) или других прав, устанавливаемых просто в силу социальной позиции индивида. Права и обязанности, таким образом, должны стать центром непрерывного рефлексивного внимания.
Демократия, и это должно быть подчеркнуто, не есть одинаковость, как это часто утверждают ее критики. Она не является врагом плюрализма. Скорее, как предполагалось выше, принцип автономии поощряет различие — хотя он настаивает на том, что различие не должно быть наказуемым. Демократия — это враг привилегий, где привилегия определяется как удерживание прав или обладание благами, доступ к которым не является справедливым и равным для всех членов общины. Демократический порядок не подразумевает общий для всех процесс «снижения уровня», а обеспечивает развитие индивидуальности.
Идеалы — это не реальность. Насколько мог бы любой конкретный политический режим развить такой тип в полной мере, представляется проблематичным. В таком смысле в этих идеях присутствуют утопические элементы. С другой стороны, можно было бы также утверждать, что характерная тенденция развития современных обществ движется к их реализации. Другими словами, это качество утопизма сбалансировано ясным компонентом реализма
[234].
Демократизация личной жизни
Возможность интимности означает обещание демократии: это та тема, которую я предполагал в предыдущих главах. Структуральным источником этого обещания является возникновение чистых отношений не только в сфере сексуальности, но также в отношениях родители-дети и других формах родства и дружбы. Мы можем рассмотреть развитие этического аспекта демократического личностного порядка, который в сексуальных отношениях и других личностных доменах соответствует модели любви-слияния.
Как и в публичной сфере, дистанция между идеалами и реальностью в интимной жизни бывает довольно значительной. В частности, на арене гетеросексуальных отношений, как указывалось в предыдущих главах, здесь существуют глубокие источники напряженности. На этом пути стоят глубокие психологические, равно как и экономические, различия между полами. И все же утопизм здесь опять же без труда может быть компенсирован реализмом. Те изменения, которые помогли трансформировать личностное окружение действия, уже основательно продвинуты и имеют тенденцию к реализации демократических качеств.
Принцип автономии дает путеводную нить и наиболее важный сущностный компонент этих процессов. В сфере личной жизни автономия означает успешную реализацию рефлексивного проекта самости — условия отношений с другими эгалитарным образом. Рефлексивный проект самости должен быть разработан таким образом, чтобы позволить автономию относительно прошлого, что, в свою очередь, облегчит колонизацию будущего. Представляемая подобным образом само-автономия допускает такое уважение к возможностям других, которое является внутренне присущим для демократического порядка. Именно таким образом способен обращаться с другими автономный индивид, который осознает, что развитие их потенциальных возможностей не является угрозой для него. Автономия помогает также обеспечить личные границы, требуемые для успешного управления отношениями. Такие границы переступаются всякий раз, когда одна личность использует другую как средство разыгрывания старых психологических диспозиций, или там, где выстраивается взаимное принуждение, как это бывает в случае созависимости.
