— Биркенфельд, беги с этой заявкой на покупку в валютный отдел и убедись в том, что эти клоуны знают, по какой ставке нужно делать покупку. Шевели ногами! Мы должны купить немецкие марки, а европейский рынок закрывается через полчаса!
— Биркенфельд, если ты уйдешь с работы вечером до того, как Чикаго подтвердит покупку, завтра тебя найдут плавающим в аквариуме лицом вниз!
Я обожал все происходившее вокруг меня. Все двигалось в режиме нон-стоп, с матерком и ветерком. Я общался с компанией профессионалов в области инвестирования и получал настоящее наслаждение от окружавшей меня атмосферы. Каждый день, да что там, каждый час я узнавал что-то новое. Все мы работали в операционном зале, миниатюрной версии поля битвы на Уолл-Стрит. Там постоянно звонили телефоны, стучали клавиши, факсы выплевывали листы бумаги, а парни типа меня бегали вверх-вниз по лестницам, умудряясь устраивать друг другу постоянные розыгрыши. Мы плевались бумажными шариками, подкладывали друг другу подушки, издававшие непристойные звуки, и заклеивали ящики столов суперклеем. Как-то раз один парень раздобыл запись сцены из фильма «Когда Гарри встретил Салли», в которой Мег Райан имитирует звуки оргазма, сидя в ресторане, и запустил ее через колонки своего компьютера на полную громкость. Все в зале тут же в один голос заорали знаменитую фразу из фильма: «Я буду то же, что ест она!» (правда, этот розыгрыш больше не повторился — на нас пожаловалась одна коллега, родом с Ближнего Востока).
Понятно, что все это происходило лишь до тех пор, пока в зале не появлялся Ник Лопардо или кто-то из его помощников. Тогда зал моментально превращался в некое подобие библиотеки: туго затянутые галстуки, прямые спины и демонстративно профессиональное поведение. В глазах Лопардо мы все должны были выглядеть идеально. Как-то раз он заплатил огромную сумму чистильщику обуви, сидевшему напротив нашего офиса, и огласил следующую директиву: «Приходите на работу в начищенных ботинках или не появляйтесь здесь вообще. За это уже уплачено». Один управлявший портфелями инвестиций расценил эту директиву как «лицензию на чистку» и притащил на работу всю свою коллекцию обуви.
Лопардо, бывший спортсмен и огромный фанат хоккейной команды Boston Bruins, знал, как управляться с коллективом. Чтобы всегда выигрывать, требовался корпоративный дух, и в этом Лопардо поддерживали все менеджеры. Вы и подумать не могли о том, чтобы, выключив компьютер в 17:00, отправиться домой. Вы шли с парнями (и немногими работавшими у нас девушками) на матч Bruins или в соседнее заведение типа Brandy Pete's, Tia's или Clarke's. Там мы ели, шумели, пили до полуночи, потом шли домой, отрубались, затем приходили в себя через шесть часов и возвращались на работу — причем вовремя! Если вы избегали этого, то рисковали столкнуться с принятым у нас наказанием — придя на работу с утра, вы находили на своем столе розовую женскую туфельку с острым длинным каблуком. Если такие туфельки оказывались на вашем столе слишком часто, окружавшие начинали смотреть на вас, как на прокаженного.
Поскольку я все же закончил военную академию, такой стиль жизни был по мне: много работать, делать крупные ставки и никогда не упускать возможности повеселиться. Меня прозвали «Штанкист» за мою фирменную выходку — когда мы отправляли кого-то из ребят в бар за пивом для наших дам и он возвращался обратно с занятыми руками и совершенно беззащитный, я подкрадывался к нему сзади, стягивал с него штаны до колен, и все окружающие могли насладиться видом его трусов. Я организовал в State Street команду по софтболу (с отличным названием Liquid Assets
[12]), и мы успешно противостояли командам других банков, а иногда и команде бостонской полиции. Моему розыгрышу со штанами подверглись почти все участники, и я стал «Командиром штанка». Разумеется, я знал, что рано или поздно они захотят мне отомстить, и стал потуже затягивать свой ремень.
Но вернемся к бизнесу. Когда я работал в State Street, компания заключала все больше контрактов с международными и американскими институциональными пенсионными фондами. Мы управляли пенсионными активами компаний со многомиллиардными оборотами, такими как Amoco, IBM, General Electric и NYNEX. Чтобы ценность активов росла, мы инвестировали их в акции, облигации и иностранные валюты. Постепенно я начал работать с управляющими портфелями и принимать решения относительно слияний, поглощений, управления правами, реинвестирования дивидендов и так далее. Моя работа предполагала организацию отношений с брокерскими домами и помощь в выборе «правильной лошадки» в нужный для работы момент.
Затем я переместился в группу международных доверенностей, где мы издавали руководства по голосованию для наших представителей по всему миру с тем, чтобы их решения шли на пользу нашим клиентам из пенсионных фондов (по сути, мы советовали акционерам, как нужно голосовать по корпоративным действиям типа слияний и поглощений). Я сам получил доверенность на голосование от акционеров одной японской компании. Мы работали в подразделении State Street, занимавшемся институциональными инвестициями, изначально известном как отдел управления активами. Однако его важность росла, и он получил новое название — подразделения глобальных советников State Street, или SSgA, а я очутился в отделе работы с валютами, созданном нашими собственными силами. Сотрудники этого отдела были опытными и толковыми. Некоторые из них знали по нескольку иностранных языков, и сферой их деятельности был весь мир. Товаром, с которым они работали, была иностранная валюта — они заключали соглашения с другими банками, оформляли кредитные линии для наших клиентов, а затем исполняли сделки по покупке иностранных валют для финансирования покупок недвижимости и корректировки наших валютных позиций для целей хеджирования. Я с головой погрузился в изучение массы новых для себя вещей.
Позвольте мне объяснить суть концепции иностранной валюты. Возможно, вы как инвестор не хотели бы ограничиваться инвестициями в одни лишь американские ценные бумаги. В случае экономического спада диверсификация позволяет значительно снизить риски. Мы заключали сделки по всему миру, и зачастую иностранные рынки обеспечивали нам более высокую отдачу, чем Нью-Йоркская фондовая биржа. Однако для того, чтобы купить иностранные акции, вам нужна иностранная валюта.
К примеру, если бы вы хотели купить акции французской фармацевтической компании Sanofi, то вам понадобились бы для этого французские франки (в то время Европейский союз еще не ввел в обращение свой жуткий евро). А эти франки вам пришлось бы купить за доллары США, и поскольку курсы покупки и продажи иностранных валют скачут, как и курсы акций, вы должны были хорошо знать свое дело, а затем быстро думать и действовать, чтобы Ник Лопардо не дал вам коленом под зад.
Я достиг подлинной славы, работая в новом валютном отделе. Работа напоминала мне карнавал, на котором вокруг тебя постоянно вращается куча людей, занимающихся совершенно разными делами. Все нужно было делать быстро — оценивать ситуацию, заключать сделку, проверять результаты и браться за следующее дело.
