Конечно, Ефанде не приходилось гнуть спину за ткацким станком – для этого у конунга были рабыни, которые занимались в его доме всеми женскими делами. Она варила лишь пиво, которое получалось у нее превосходно. И иногда ради развлечения ходила с подругами собирать травы, ягоды и грибы. Но статус Ефанды был очень высок, в чем Рерик и убедился, решив ее сосватать себе в жены.
У Хальвдана Черного было несколько наложниц, однако все они подчинялись в большей степени не ему, а суровой Ефанде. Они боялись дочери конунга до дрожи в коленках. А вот к рабыням она относилась по-доброму, помогая им в их нелегкой работе. Но такие моменты случались редко. Ефанду чаще можно было увидеть на ристалище, где она упражнялась с мечом и топором, нежели в стенах отцовского дома.
– Думаю, спешить нам не нужно, – вдруг подал голос Одд Орвари. – Пусть Рерик поживет у нас немного, освоится, ближе сойдется с Ефандой, а то они виделись всего лишь раз. Женщины любят внимание и ласку, вот пусть он и попробует обуздать нашу кобылицу мягкой шелковой уздой. И потом, хочу всем вам напомнить, что сегодня у нас хольмганг
[123]. Пора начинать…
– Верно! – оживился Хальвдан Черный и обратился к Рерику, приятно улыбаясь: – Если наши гости желают принять участие в хольмганге, милости просим.
Рерик задумчиво кивнул, выражая согласие. Внутри он весь кипел, хотя и не подавал виду, – отказ Ефанды сильно задел его честолюбие, поэтому ему требовалась разрядка. Конечно, хольмганг – «суд чести», или «суд богов», – был опасным занятием, но конунг русов никогда ничего не боялся и не задумывался о последствиях своих поступков, иногда совершенно безумных с точки зрения здравого смысла.
Рангхери хотел остановить его, но передумал. Он понял замысел коварного Одда, горячо поддержанный Хальвданом Черным. А против воли конунга ярл идти не хотел – себе дороже.
Если Рерик проявит себя в хольмганге с лучшей стороны, возможно, этим он растопит ледяное сердце Ефанды. А ежели падет на ристалище, то так решили боги. И сильная дружина русов, с которой Рерик приехал свататься, не будет в обиде на норгов и не затеет свару. В общем, выгода для норгов была обеспечена при любом исходе поединка. Это называлось «и рыбку съесть, и рыбной костью не подавиться».
Викинги обычно проводили хольмганги на небольших островках – шхерах. Хольмганг на языке русов так и звучал – «прогулка по острову». Это делалось для того, чтобы исключить возможность неожиданной поддержки одному из поединщиков. Зрители не имели права вмешиваться в поединок, хотя иногда случалось и такое.
Мужчина, вызванный на хольмганг, не имел права не принять вызов, который мог исходить от кого угодно. Отказ от сражения грозил бесчестьем. Это Рерик знал. И понимал, что к нему будет приковано особое внимание. Скрестить оружие на хольмганге с самим конунгом Рериком Ютландским – это ли не случай покрыть свое имя неувядаемой славой, независимо от его исхода. Рерик не сомневался, что это будет кто-нибудь из самых сильных воинов-норгов. Но обидный отказ Ефанды выйти за него замуж по причине того, что он не принадлежит к знати, лишил его благоразумия, и он лишь отмахнулся от уговоров Синеуса и Трувора не рисковать зазря.
Правила хольмганга были свободными. Поединщики сами договаривались о том, каким оружием будут биться. Поражением считался пробитый щит или серьезное ранение. По обоюдной договоренности поединщики меняли пришедший в негодность щит на новый, и бой мог продолжаться сколь угодно долго.
Причинение смерти в хольмганге не считалось преступлением, но чаще всего поединок продолжался до первой крови. Поединщику, выигравшему бой, не было никакой выгоды в убийстве противника, ведь по законам норгов проигравший обязан был выплатить победителю три меры серебра. А какой с мертвого спрос? Об этом звучно объявил распорядитель хольмганга, все тот же хитроумный ярл Одд Стрела.
В редких случаях хольмганг проводился не только на острове, но и на бычьей шкуре длиной в шесть-семь локтей, прибитой к земле деревянными колышками. Выход за пределы шкуры приравнивался к проигрышу. Это был самый сложный хольмганг, и на бычью шкуру приглашались только именитые воины, не раз побывавшие в кровавых сражениях.
На этот раз Хальвдан Черный решил устроить хольмганг не на крохотном островке, а на глубоко врезавшемуся в море обширном мысу, окруженному водой с трех сторон. Ведь посмотреть священные бои хотелось не только норгам, но и прибывшим вместе с Рериком русам, и конунг не решился отказать гостям в такой привилегии.
Но прежде зрителям пришлось поучаствовать в обязательном жертвоприношении перед хольмгангом, где все поклялись на мечах не вмешиваться в течение поединков. А чтобы охладить особо пылких, Хальвдан Черный приказал поставить за пределами ристалища нескольких лучников, готовых в любой момент поразить стрелой нарушителя клятвы.
Первые бои не вызвали особого интереса. Сражались молодые воины в основном на топорах, и поединки заканчивались быстро, ведь любой удачный удар превращал деревянный щит, обтянутый кожей, в щепки. Своим дружинникам Рерик запретил принимать участие в хольмганге, хотя многие «волки» были не прочь показать молодецкую удаль. За честь русов должен был сражаться только он один.
Однако время шло, а противник не объявлялся. Норги хорошо знали, как умеет драться знаменитый конунг Рерик Ютландский, и даже самые сильные воины из дружины Хальвдана Черного не решались бросить ему вызов. Многие из них ходили в походы вместе с русами и воочию наблюдали, что творит Рерик на поле боя.
Вдруг среди дружинников Хальвдана Черного произошло какое-то движение, раздались возмущенные голоса, но их перекрыл громоподобный рев, и из толпы к Рерику прорвался могучий воин, обнаженный до пояса. Мускулистый торс норга сплошь покрывали татуировки, длинные волосы были собраны на макушке в узел, а громадный топор в его ручищах производил устрашающее впечатление. Он подошел к Рерику и с вызывающим видом обухом топора ударил о его щит, который держал оруженосец. Это был вызов на бой.
Одного взгляда на своего будущего противника Рерику оказалось достаточно, чтобы понять – перед ним берсерк. Это был один из тех бесноватых, что дрались на хольмгангах ради личного обогащения. Они передвигались по землям норгов и свеев от поселения к поселению, подбирали жертву побогаче и, устроив свару, требовали сразиться на хольмганге.
Практически это был узаконенный разбой. Иногда даже не требовалась ссора. Опытному воину (чаще всего берсерку) достаточно было заявить притязания на собственность либо на женщину другого, чтобы обязать противника сразиться с ним в поединке. Отказ от хольмганга – «божьего суда» – делал уклонившегося от боя «нидингом», всеми презираемым трусом и даже изгоем. Никто из викингов не хотел иметь с ним никаких дел.
