Она замолчала и оглядела зал, как будто говоря: «Только попробуйте пикнуть».
– Но сейчас ситуация такова: пока зелёный пытается достичь взаимоуважения, например, с красным, красный продолжает вытирать о зелёный мем ноги. И зелёный не может понять, в чем же, блин, проблема?! «О-о, давай обсудим это ещё раз», – говорит зелёный, – а красный срать на него хотел с высокой колокольни.
Несколько людей в зале рассмеялось и зааплодировало, послышался недовольный кашель и бормотание.
– Красный согласится с зелёным только в том случае, если сам эволюционирует до синего, потом до оранжевого, а потом до зелёного. Но зелёный просто хочет, чтобы все были друзьями, обсуждали любые проблемы и делились чувствами, не имея не малейшего представления о том, что для этого необходимо.
Пауэлл озарила зал улыбкой.
– Я хочу сказать одну простую вещь: психологическое развитие и культурная эволюция от эгоцентризма и этноцентризма к мироцентризму – единственный способ избежать угнетения и маргинализации. Но зелёный мем, с его изначально плоским убеждением, что все точки зрения одинаково хороши, отрицая уровни, иерархию и эволюцию, отрицает решение самой ненавистной своей проблемы – проблемы угнетения. Так что истово защищающий флатландию зелёный мем неумышленно способствует распространению того самого угнетения, которое ему так хотелось преодолеть. Наряду с откровенно расистским синим мемом, зелёный является основным источником угнетения в нашей культуре.
Несколько человек в зале, услышав такие дерзкие обвинения, от удивления открыли рты, остальные выдали шквал аплодисментов, сквозь который были слышны отдельные грубые и недовольные выкрики. Пауэлл глубоко вдохнула и быстро закончила своё выступление.
– Как называется фиксация на зелёном меме? Бумерит. Значит, бумерит – это один из основных источников угнетения в нашей культуре. И если вы, люди, в этом сомневаетесь, не уходите далеко – эту сложную и очень напряжённую тему мы обсудим на наших следующих сессиях.
Лиза Пауэлл улыбнулась, повернулась и твёрдой походкой спустилась со сцены.
Хлоя нежно скользит своей грудью от моих лопаток к пояснице, её губы сложены так, будто она беззвучно произносит «О». Зачем мне все эти разговоры о бумерите? Я не бумер.
– Затем, – раздаётся звук из сложенного буквой «О» рта, – ты ведь хочешь стать интегральным, да?
– Да.
– Тогда тебе нужно пойти дальше Поколения Я.
Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Хлою, и не могу поверить своим глазам, когда вижу на её месте Хэзелтон.
На сцене снова Морин.
– Чтобы продолжить разговор о бумерите, начатый доктором Пауэлл, мы должны знать вот что: бумеры были первым поколением в истории, которое массово эволюционировало до зелёного мема с его плюрализмом, релятивизмом, постмодернизмом и чувствительностью к другим культурам. И это всё очень хорошо и замечательно. Кроме того, время от времени постконвенциональные бумеры-постмодернисты яростно набрасывались на традиционные истины синего и оранжевого как на политическом (в борьбе за гражданские права и защиту окружающей среды), так и на теоретическом поле (в трудах, посвящённых деконструкции устаревших теорий). И это тоже хорошо и замечательно.
– Но по определённым причинам, к которым мы ещё вернёмся, бумеры застряли на зелёном, и это привело к двум очень неприятным последствиям. Во-первых, огромное количество людей не смогло добраться до второго порядка и подлинно интегральных смыслов. В результате произошёл бунт плюрализма, опьянённого желанием видеть только различия. А так как плюрализм с его установкой «Я занимаюсь своим делом, а вы занимайтесь своим» является магнитом для нарциссизма, он стал поддерживать существование бумерита – высокого плюрализма, смешанного с низким нарциссизмом. Иными словами, зелёный мем принял патологическую форму.
Морин замолчал, словно позволяя этой мысли осесть в головах слушателей, потом вышел в центр сцены.
– Мы будем называть патологическую форму зелёного мема «злобным зелёным мемом». И, люди, я скажу вам честно, за злобным зелёным мемом скрываются по-настоящему больные мудаки. – Морин широко улыбнулся, как будто это была шутка, хотя на самом деле он говорил серьёзно. Казалось, он сознательно провоцирует слушателей. Это какая-то проверка, или Морин просто козёл? (Хотя, если подумать, то же самое делали Фуэнтес и Пауэлл. Они тоже что-то проверяли? Надо будет спросить у Ким.)
– С этого момента заражённый бумеритом зелёный мем стал источником таких проблем, которые, по утверждению многих критиков, перекрыли результаты всех предыдущих благих достижений, – с выражением озабоченности произнёс Морин. – Процитирую одного из создателей спиральной динамики Дона Бека: «За последние 30 лет зелёный мем принёс больше зла, чем любой другой мем». – Зал шумно заворчал. – Это правда, друзья: где бумерит, там жди неприятностей.
Морин подошёл к краю сцены, всё ещё улыбаясь той своей улыбкой, которая говорила, что он, в общем-то, не шутил.
– Давайте ещё раз вернёмся к слайду № 1. «Cцена преступления», если можно так выразиться, – это проходящая через зелёный уровень область между оранжевым и интегральным – именно на этом участке застряли бумеры. Это и есть то место, то Бумер-шоссе 68, где произошла грандиозная автокатастрофа, оставившая после себя искалеченную массу под названием «бумерит» и глубокую извилистую воронку, через которую любое самое уродливое порождение доконвенциональных стадий могло добраться до Поколения Я. – Морин замолчал и поглядел на слушателей. – Но последствия этой катастрофы коснулись не только Поколения Я. Присутствующие здесь молодые люди не могли не заметить, что гарь от взрыва оседает и на них, причём таким толстым слоем, через который бывает невозможно дышать.
Некоторые «детки» начали аплодировать, хотя у меня не было уверенности в том, что мы на самом деле понимали слова Морина. Получите, мама с папой.
– Так что остаток сегодняшнего дня мы посвятим более подробному изучению оранжевого, зелёного и интегрального мировоззрений. В перерывах между лекциями будет выступать Стюарт Дэвис. – Услышав о Стюарте, зал взорвался аплодисментами. – А с завтрашнего дня мы начнём говорить о конкретных примерах, или, как сказали бы некоторые, об ужасах бумерита, ставших бетонным забором на пути к интегральному сознаванию.
– Леди и джентльмены, Маргарет Карлтон.
– Ким, ты знаешь Карлтон?
– Она из другого города.
– Что, на этот раз никаких сплетен?
– Поживём – увидим.
– Можно тебя кое о чём спросить? – прошептал я.
– Только если твой вопрос не будет запредельно оригинальным и умным.
– Ладно. Просто сначала ты производишь впечатление такой беззаботной нахалки. То есть, когда я первый раз тебя увидел, то решил, что ты пустоголовая тёлочка, а ты совсем не такая. Я начинаю подозревать, что ты ужасно умна.
