— Что вы имеете в виду, когда говорите, что у него не было никакого права работать в тюрьме?
— Почему он не пошел в частную практику? Я видел его досье. Он публиковался. Получал правильные степени. Я всегда подозревал, что в этом есть какой-то подвох, в его желании возиться с распутницами и наркоманками, но я не могу сказать какой именно. Если это секс, то он был крайне осторожен. Это первая мысль, когда ты думаешь о мужчине, которому нравится работать с женщинами-преступниками. Но я не думаю, что это так.
— С ним можно иметь дело? Он человек благоразумный?
— Конечно, он благоразумный. Очень благоразумный человек, который на деле оказался политкорректной тряпкой. И именно поэтому я ненавижу, как вы выразились, иметь с ним дело. Мы не реабилитационное учреждение. Тюрьмы — это место хранения людей, которые играют не по правилам, и постоянно жульничают. А, когда подходишь поближе, то видишь настоящий мусорный бак, и нам платят за сидение на крышке. Коутс ему благоволит, они приятельствуют, но меня он раздражает. Он выбивает меня из седла. — Из кармана Хикс достал скомканный платок. Он воспользовался им, чтобы промокнуть капли дождя с кожи жены. — Отводит взгляд. Как будто думает, что ты ненормальный.
Фрэнк поблагодарил Лоуренса Хикса за помощь и вернулся к главному входу, где он припарковался. О чем думал Норкросс? По какой причине он удерживает их от встречи с этой женщиной? Почему он им не доверяет? Факты, казалось, лишь подтверждают один вывод, и он просто ужасный: по непонятным причинам доктор работает в интересах той женщины.
Хикс подбежал к нему.
— Мистер Джиари! Офицер!
— Что еще?
Выражение лица заместителя начальника тюрьмы было строгим.
— Послушайте, эта женщина… — он потирал руки. Моросящий дождь намочил плечи его помятого пиджака. — Если вы будете с ней разговаривать, с этой Евой Блэк, я не хочу, чтобы вы создали такое впечатление, что будто бы я забочусь о возвращении моего телефона, хорошо? Она может оставить его себе. Я воспользуюсь телефоном моей жены, если мне будет нужно кому-либо позвонить.
8
Когда Джаред вышел на задний двор демонстрационного дома, где они с Мэри в настоящее время жили (если можно назвать это жизнью, думал он), он увидел Мэри, прислонившуюся головой к забору с банкой колы в руках. Тонкие белые волокна начали появляться из ее волос.
Он бросился к ней, чуть не споткнувшись об аккуратную, словно с иголочки, конуру (плотно прилегающую к дому под миниатюрной синей оконной рамой), схватил, встряхнул, а потом ущипнул обе мочки ушей, как она говорила ему делать, если начнет отъезжать. Она сказала, что вычитала в Интернете, что это самый быстрый способ кого-то разбудить, если он начинает кунять. Конечно же, сейчас в Интернете описывались всевозможные средства для бодрствования, их было так же много, как в свое время средств от бессонницы.
Это сработало. Ее глаза вернулись в фокус. Пряди белой паутины отделились от ее головы и поднялись вверх, исчезая, пока парили.
— Ух ты, — сказала она, прикасаясь к ушам и улыбаясь. — Мне казалось, что я снова прокалываю уши. По твоему лицу плавает большое фиолетовое пятно, Джер.
— Ты, вероятно, отключилась, глядя на солнце. — Он взял ее за руку. — Давай. Нам нужно поторапливаться.
— Что случилось?
Джаред не ответил. Если его отец не был параноиком, то вот она и облава. В гостиной, с идеально подобранными, и в чем-то даже стерильными предметами мебели — даже фотографии на стене были одинаковыми — он остановился, чтобы понаблюдать через окно за полицейским автомобилем, припаркованным в шести или семи домах вниз по улице. Пока он наблюдал, два офицера вышли из одного из домов. Его мама в то или иное время приглашала всех своих помощников и их жен на ужин на протяжении многих лет, и Джаред знал большинство из них. Это были Рангл и Бэрроуз. Учитывая, что все дома, кроме этого, были пустыми и без мебели, копы, вероятно, лишь небрежно их осмотрят. И очень скоро они будут здесь.
— Джаред, прекрати отвлекаться!
Они спрятали Платину, Молли, миссис Рэнсом и Лилу в главной спальне на втором этаже. Мэри хотела оставить их на первом этаже, сказала, что им совершенно безразлично, где они будут лежать в качестве украшения или чего-то подобного. Джаред настоял на своем, и, слава Богу, но даже второго этажа было недостаточно. Потому, что демонстрационный дом был меблированным, Рангл и Бэрроуз могут решить проверить его с особой тщательностью.
Он потащил Мэри вверх по лестнице, она осыпала его жалобами всю дорогу. Из спальни он схватил корзину, в которой лежало маленькое тело Платины, и поспешил дернуть вниз рым-болт
[277] на потолке коридора. Лестница на чердак с грохотом опустилась. Она ударила бы Мэри по голове, если бы он не оттолкнул ее с дороги. Джаред поднялся вверх, поставил корзину с младенцем на чердачный пол и скатился назад. Не обращая внимания на ее вопросы, он подбежал к окну и посмотрел наружу. Полицейская машина ползла вдоль тротуара. Сейчас они находились в четырех домах от них. Нет, в трех.
Он побежал туда, где стояла Мэри с опущенными плечами и головой.
— Мы должны отнести их туда. — Он указал на лестницу.
— Я никого не могу носить на себе, — сказала она, голосом больного ребенка. — Я уста-а-ла, Джер!
— Я знаю. Но ты можешь взять Молли, она легкая. Я возьму ее бабушку и мою мать.
— Зачем? Почему мы должны это делать?
— Потому что эти копы могут нас искать. Мой отец так сказал.
Он ожидал, что она спросит, почему помощникам шерифа так необходимо их найти, но она этого не сделала. Джаред привел ее в спальню — женщины лежали на двуспальной кровати, Молли покоилась на пушистом полотенце в ванной комнате. Он взял Молли и положил ее в объятия Мэри. Затем он взял миссис Рэнсом, которая казалась тяжелее, чем он помнил. Но не слишком уж и тяжелая, подумал Джаред, и вспомнил, что его мать любила петь, когда он был маленьким: Сосре-до-точься на позитиве, отбро-сь негатив.
[278]
— И не связывайся с Посредником смерти,
[279] — сказал он, получше ухватив то, что осталось от старушки.
