— А-а, — сказала Энджела и ушла.
9
Жанетт сидела у стены напротив камер во время разговора Энджелы и Эви, слушая и наблюдая. Теперь она повернулась к Дэмиану, умершему много лет назад и похороненному за сто миль отсюда, но все же сидящему рядом с ней. В бедре у него торчала отвертка, и на полу под ним растекалась кровавая лужа, хотя кровь не приставала к Жанетт, даже одежду не мочила. Что было странно, потому что она сидела в самой луже.
— Ты это видел? — Спросила она.
— Тех крыс?
— Да, — сказал Дэмиан. Тон его голоса был высоким и скрипучим, словно он подражал ее голосу. — Я вижу этих крысищ, Дженни-детка.
Тьфу, — подумала Жанетт. Он был норм, когда впервые появился в ее жизни, но теперь он раздражал.
— Крысы так же жуют и мой труп, потому что ты меня убила, Дженни-детка.
— Извини. — Она коснулась своего лица. Казалось, что она плачет, но лицо было сухим. Жанетт впилась ногтями в лоб, пытаясь причинить себе боль. Ей не нравилось быть сумасшедшей.
— Давай-ка. Зацени. — Дэмиан приблизил к ней свое лицо. — Они изжевали меня прямо до мозга. — Его глаза были черными пустотами; крысы выгрызли глазные яблоки. Жанетт не хотела смотреть, хотела закрыть глаза, но если она это сделает, то сон её накроет.
— Какая мать позволит отцу своего сына дойти до такого? Убивает его и позволяет крысам жевать его, как будто он какая-то конфетка?
— Жанетт, — сказала Эви. — Эй. Иди сюда.
— Не думай об этой суке, Дженни, — сказал Дамиан. Крысёныш выпал из его рта, когда он это говорил. Он приземлился на колени Жанетт. Она закричала и шлепнула по нему, но его там уже не было. — Мне нужно твое внимание. Смотри на меня, дура.
Эви сказала:
— Я рада, что ты не спишь, Жанетт. Я рада, что ты меня не послушала. Что-то происходит на другой стороне и… ну, я думала, что буду этому рада, но, может быть, я к старости становлюсь мягкотелой. На случай, если это продлится достаточно долго, я бы хотела, чтобы слушание дела было справедливым.
— О чем это ты говоришь? — Произнесла Жанетт осипшим голосом. Ее всю ломало.
— Хочешь снова увидеть Бобби?
— Конечно же, я очень хочу его видеть, — сказала Жанетт, игнорируя Дэмиана. Делать это становилось все легче и легче. — Конечно же, я хочу увидеть своего мальчика.
— Хорошо. Тогда слушай внимательно. Между двумя мирами есть тайные пути — туннели. Каждая женщина, которая засыпает, проходит через один из них, но есть один — очень особенный — который начинается с очень особенного дерева. Он единственный, который ведет в обе стороны. Ты понимаешь?
— Нет.
— Ты поймешь, — сказала Эви. — По ту сторону туннеля есть женщина, и она закроет его, если кто-то её не остановит. Я уважаю ее позицию, и считаю её совершенно оправданной. Представители мужского пола должны разобраться по эту сторону Дерева, никакое действие оттуда не может повлиять на их решение, но право на голос заслуживает каждый. Одна женщина, один голос. Нельзя допустить, чтобы Элейн Наттинг приняла это решение за всех.
Лицо Эви торчало в решетках камеры. Свежие зеленые побеги прорастали вокруг ее камеры. Её глаза рыжеватого оттенка были похожи на глаза тигра. Мотыльки копошились в ее волосах, собираясь в трепещущую группу. Она монстр, подумала Жанетт, хотя и красивый.
— Какое отношение это имеет к Бобби?
— Если дерево сгорит, туннель закроется. Никто не сможет вернуться. Ни ты, ни любая другая женщина, Жанетт. Конец станет неизбежным.
— Не, не, не. Это и так уже неизбежно, — сказал Дэмиан. — Отправляйся спать, Дженни.
— Ты можешь просто заткнуться! Ты мертвый! — Крикнула на него Жанетт. — Извини, что я тебя убила, и я сделала бы все что угодно, чтобы отыграть это обратно, но ты был жесток ко мне, и дело сделано, так что просто закрой свой гребаный рот!
Произнесенное эхом разнеслось по узкому коридору Крыла А. Дэмиана там не было.
— Хорошо сказано, — сказала Эви. — Мужественно! Теперь послушай меня, Жанетт: я хочу, чтобы ты закрыла глаза. Ты пройдешь через туннель — твой туннель — но ты не будешь этого помнить.
Эту часть Жанетт думала, что понимает.
— Потому что я буду спать?
— Вот именно! Как только ты будешь на другой стороне, ты почувствуешь себя лучше, чем чувствовала довольно долгое время. Я хочу, чтобы ты последовала за лисой. Она отведет тебя туда, куда тебе нужно. Помни: Бобби и Дерево. Одно зависит от другого.
Жанетт закрыла глаза. Бобби, напомнила она себе. Бобби, Дерево и туннель, который ведет в обе стороны. Женщина по имени Элейн хочет закрыть его, совершив акт сожжения. Следуй за лисой. Она посчитала один-два-три-четыре-пять и ничего не изменилось. Кроме Эви, которая превратилась в Зеленую Леди. Словно сама стала деревом.
Потом она почувствовала, как что-то её щекочет, как будто самое легкое в мире кружево.
10
После выстрела они услышали, как Берт Миллер ревет и плачет, в то время как компаньон оттаскивал его. Клинт взял прибор ночного видения у Уилли Берка, чтобы получше все рассмотреть. На земле лежала желтая фигура, сжимавшая бедро, а другой парень пытался тащить его за под подмышки.
— Хорошо. Благодарю. — Клинт передал прибор Веттермору. Уилли Берк очень внимательно разглядывал их обоих: частично с восхищением, а частично с настороженностью.
Клинт вошел внутрь. Задняя дверь, которая вела в небольшой спортзал, была подперта кирпичом.
Чтобы снизить видимость для тех, кто находился снаружи, они выключили свет по всей тюрьме, оставили только красные аварийные лампы. Те отбрасывали маленькие алые пятна по краям площадки, где заключенные играли в баскетбол. Клинт остановился под корзиной и оперся на обитую войлоком стенку. Его сердце билось в усиленном ритме. Он не боялся, он не был счастлив, но он был здесь и сейчас.
Клинт предупредил себя не впадать в эйфорию, признаки которой он испытывал, но приятный зуд в конечностях никуда не делся. Он либо перестал быть самим собой, либо, наоборот, как раз стал самим собой. Он не знал, что именно. Он знал только, что у него был молочный коктейль, и Джиари не сможет его отнять. То, что Джиари заблуждался, не имело значения.
Аврора это не вирус, это заклятие, и Эви Блэк не была похожа ни одну женщину — ни одного человека — который когда-либо существовал на Земле. Вы не могли исправить молотком то, что было вне человеческого понимания, а как раз это Фрэнк Джиари, Терри Кумбс и другие люди за пределами тюрьмы предполагали, что могут сделать. Решение вопроса требовало иного подхода. Это было очевидно для Клинта и должно было быть очевидным и для них, потому что они не были глупыми людьми, но почему-то не было, и это означало, что ему придется воспользоваться своим собственным молотком, чтобы им воспрепятствовать.
