Амра играл знакомый публике бит. Увидев наконец Ганнибала и узнав его тему, толпа впала в неистовство. Бык почувствовал это и дал себе волю.
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Молчание
Чаяния ягнят.
Завистливые овцы,
Блеют о насилии в своих загонах,
Хотят опрокинуть картину целиком,
Пожрать говядины с Быком.
Наивные придурки,
Думают, что неприкосновенны,
Но я их сожру как каннибал.
Ганнибал — генерал в Бруклине,
Авторитет в Круклине.
С моей бандой из шестнадцати парней Пакуем тек-найны и мак-тенсы
[5].
Они знают десять способов, как убить,
Десять способов, как сожрать,
Приготовить оставшееся так,
Чтоб родная мама не узнала.
Пока я герой этих улиц,
Я король этих улиц,
Бык фасует жар,
Валит ниггеров,
Нанося удар.
Он выдал безыскусное, но очень мощное выступление. Им понравилось — не столько текст, сколько энергичная подача. В этом и был талант Ганнибала — он заставлял людей прочувствовать свои слова, как никто иной.
В конце программы Ганнибал покинул сцену с голым торсом и мокрый насквозь от пота, словно искупался в эндокрине. Пока он спускался по металлическим ступенькам, охранники клуба давали ему дорогу, сдерживая жаждущую общения толпу. И тут откуда-то появился хорошо одетый человек в джинсе. Это был Хеннесси.
— Мистер Ганнибал... блестящее выступление. Думаю, нам нужно поговорить, — сказал он, даже не думая представляться.
— О чем? — спросил Ганнибал, узнав мужчину.
— Ну как о чем? О деньгах.
14
Хеннесси — в винтажном джинсовом костюме, на голове бейсболка пожарной службы Нью-Йорка, — располагался за своим столом, прижав руки к губам. Ганнибал сидел на одном из двух стульев перед столом, на другом — Мук, а Терренс стоял рядом с Ганнибалом. Хеннесси пялился на них, они — на него. Словно на мексиканской заставе — еще чуть-чуть, и заиграла бы мелодия из «Хорошего, плохого, злого»
[6]. Хеннесси выступил первым.
— Смотрю, ты ребят своих прихватил, — сказал он Ганнибалу.
— Из дому без них не выхожу.
— Братские чувства вызывают восхищение, но, может, ограничим нашу компанию только заинтересованными сторонами?
— Они и есть заинтересованные стороны. Я основатель и генеральный директор «Каннибал рекорде». Мук, слева от меня, — президент этого лейбла. А Терренс — вице-президент.
— Вот-вот, вице-президент, чувачок, — влез зачем- то Терренс.
— Супер... Ладно, я все понял. Поговорим о деле. Ганнибал, дружище, босс, ты молодой человек потрясающий, я давно за тобой слежу.
— Да ладно.
— Да, мы уже какое-то время отслеживаем твою деятельность.
— Отслеживаете. Ну и как?
— Ну ты пойми: выиграй ты тот балл год назад, мы бы с радостью предложили тебе контракт. Хочу сказать, что разница между победителем и проигравшим была неявной, вот почему я послал своих скаутов присматривать за вторым лучшим, — эти слова Хеннесси произнес, показав пальцами в воздухе кавычки. — И таким образом я следил за тем, как ты продавал свои диски у себя на районе, затем в колледжах и, наконец, в сети. А теперь, насколько мне известно, и крупные магазины не прочь торговать твоим продуктом. Которого ты уже, по моим подсчетам, продал тысяч девяносто экземпляров.
Ганнибал чувствовал себя так, словно его догола раздели. Ему польстило, что им так интересуются, но не понравилось, что Хеннесси в курсе каждой мелочи. Но он с невозмутимым лицом поправил:
— Вообще-то, мы уже сотню тысяч продали. Но, надо сказать, я под впечатлением от вашего исследования.
— Нет, Бык, под впечатлением здесь я — от твоей энергии, твоего напора, твоего выступления, поэтому-то мы и хотим, чтобы ты стал частью семьи «Краун рекорде». Я уже подготовил для тебя контракт, у меня на тебя большие планы.
Хеннесси вытащил из своего стола контракт и протянул его Ганнибалу. Ганнибал взял документ и стал его внимательно изучать. Как времена меняются — год назад Ганнибал пошел бы на убийство, лишь бы заполучить контракт, а сейчас сомневался.
Заметив его колебания, Хеннесси подключился:
— Не напрягай зрение, я тебе его кратко перескажу. Контракт на пять лет, на три альбома, пятьсот тысяч получаешь авансом при подписании. Мы тебе немножко добавили, чтобы ты смог позволить себе лучших продюсеров. Пятьдесят тысяч сверху каждый раз, когда твой альбом становится «золотым», и сто — если «платиновым».
— Как насчет авторских и роялти? — спросил Ганнибал, стоило Хеннесси сделать паузу. Хеннесси был удивлен вопросом и той прямотой и скоростью, с которыми он был задан.
— Хм, ты не дурак. Авторские мы делим семьдесят пять на двадцать пять, ты получаешь пятнадцать центов с каждого доллара. А если помнить о том, что ты будешь загребать миллионы, это целая куча денег.
— Говорите, мы поделим авторские семьдесят пять на двадцать пять. Семьдесят пять, я надеюсь, мои?
— Конечно, — подтвердил Хеннесси, не в восторге от всех этих вопросов.
— А планируете ли вы участвовать в продюсировании?
— Нет, нет и нет. Я просто наблюдатель. Стараюсь сам руки не пачкать.
— Значит, я полагаю, мне придется делить авторские пополам с продюсером треков?
— Я бы предпочел, чтобы это был Ноа. Пусть у тебя будет лучшее. И да, именно так обычно и происходит.
— Тогда, если я правильно понял, вы получите двадцать пять процентов из моих пятидесяти просто так. Потому что я уверен, что уж писать вы помогать мне не будете.
Хеннесси, понимая, что сам позволил себе попасть в эту ловушку, вынужден был ответить «да».
Терренс улыбнулся про себя, наблюдая за уловками Ганнибала.
— Ну, Хеннесси, тогда я даже не знаю, — протянул Ганнибал.
Он разыграл свою карту и теперь ждал, чем ответит Хеннесси.
— Хорошо-хорошо, не вопрос. Получаешь все сто процентов авторских, — жалко было терять такой куш, но выбора не было. — Такое вот предложение.
— Ладно, это уже неплохо звучит.
