Ганнибал разговаривал по телефону и жестом дал знать, что освободится через минуту. Миха, не теряя времени, стал пристально изучать кабинет Ганнибала. Хозяин сидел за огромным письменным столом возле еще более огромного окна, откуда открывался один из лучших видов на Гарлем. На стене постеры в рамках, с логотипами и символикой «Каннибал рекорде». По углам картонные коробки, доверху набитые дисками и прочим имуществом студии. Миха собрался было присесть, по тут заметил, что в офисе нет ни одного стула. Странно. С чего бы это? По непонятной причине всем, кто приходил в кабинет Ганнибала, приходилось стоять в его присутствии либо сидеть на полу. В любом случае, тот не позволял никому сидеть рядом — глаза в глаза. Миха предпочел остаться на ногах и обратил внимание еще на одну странность. Рабочий стол Ганнибала был полностью обезличен. Возле компьютера не стояло ни одной фотографии: ни родных, ни любимой девушки. Была ли у Ганнибала девушка? Миха не знал. За все месяцы их знакомства Ганнибал ни разу не заговаривал о своей личной жизни. Он вообще не затрагивал личные темы, во всяком случае, если они касались его самого.
— Отлично, отлично... Спасибо, что сообщили... Значит, в ближайшее время я получу сертификат... Здорово, черт подери... — завершив разговор, Ганнибал повернулся к Михе. — Представляешь, парень? Сингл «Боевые слоны» уже стал платиновым.
— Это классно, брат. Это и вправду здорово.
— Миха, приятель. Ты станешь миллионером. И скорее, чем мог себе представить.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы передвинем сроки выпуска нового альбома на пару недель.
— А в чем причина? Зачем это нужно?
— Чертовы пираты уже распространяют его на черном рынке.
— Ты, наверное, шутишь? Как им удалось? Где они его раздобыли?
— Я сам им его дал, — не моргнув глазом ответил Ганнибал.
Заявление застало Миху врасплох.
— Подожди... подожди. Ты сам им его дал? Ты хочешь сказать, что сам слил пиратам собственный диск? На черта ты это сделал?
— Понимаешь, я прикинул, что при сегодняшнем уровне развития Интернета эти ублюдки все равно найдут способ украсть альбом. Поэтому я предпочел распространить его по своим каналам и урвать свой кусок прибыли от этого побочного бизнеса. И главное, что «Краун» здесь ни черта не получит. Вся прибыль достанется нам. Догоняешь, о чем я?
— Кажется, да... Хотя если честно, не совсем.
— Ладно, забей. Поймешь, когда вырастешь.
— Как скажешь. — И пока Миха пытался прикинуть, какие суммы стояли за этим предприятием Ганнибала, его внезапно осенило. — Ах да, я же хотел переговорить с тобой об одном деле, — воскликнул он, вспомнив наконец цель своего прихода.
— Переговорим по дороге, — Ганнибал потянулся за своим пальто.
— По дороге?.. Мы куда-то едем?
— Да. Навестим моих... предков.
— У тебя есть родители? — поразился Миха.
— Да, черт дери. А ты как думал? Что я результат непорочного зачатия?
— Нет, извини. Случайно вырвалось. Просто ты никогда о них прежде не упоминал.
— Ну, на то были причины. Но я рад, что ты здесь и можешь составить мне компанию.
— Без проблем, — кивнул Миха и вместе с Ганнибалом вышел из офиса.
Конечно, он не считал появление Ганнибала на свет следствием непорочного зачатия, но было любопытно, что представляют собой его родители. Без сомнения, Ганнибал — самая независимая личность из тех, кого Миха встречал по жизни. Казалось, он родился взрослым и не имел прошлого, так и вышел из чрева матери самостоятельным и самодостаточным. Мысль о том, что у него есть родители, казалась странной: Ганнибал никогда не говорил о них и, похоже, вовсе в них не нуждался, как не нуждался вообще ни в ком в этом мире.
Ганнибал шел впереди, Миха следовал за ним: они повернули за угол и вошли в задымленный холл. Увидев Быка, все парни вытянулись в струнку, кроме Мука, сидевшего неподвижно. Ганнибал молча прошел мимо, стараясь сдерживаться. Он знал, что слова не понадобятся: и без того польется дерьмо, от которого давно бы пора очистить это место.
Миха следовал на шаг позади, а Ганнибал вел его, как заботливый пастух, оберегающий ягненка от стаи волков. Мук смотрел им вслед с неприязнью.
— Ты куда направляешься, Бык? — спросил он наконец.
— Надо уладить кое-какие дела, — не поворачиваясь, бросил в ответ Ганнибал.
— Славно. Я прокачусь с вами.
— Нет, брат, не стоит. Все ништяк, мы сами справимся, — резко возразил Ганнибал, на этот раз глядя Муку в лицо.
Наступило тягостное молчание, потом Мук проронил в ответ: «Лады». Ганнибал кивнул ему, чтобы смягчить свой отказ, а затем вместе с Михой вышел за дверь, оставив Мука терзаться от пережитого позора в облаке конопляного дыма.
34
Черный «лексус» завернул в один из жилых кварталов Бруклина и припарковался перед весьма скромным на вид домишком, который с обеих сторон стискивали такие же скромные строения, вытянувшиеся в один непрерывный ряд. Было только пять часов дня, но уже надвигались сумерки. Серая тень упала на асфальт. Ганнибал, натянув капюшон, вылез из машины. Миха последовал за ним. Ганнибал еще глубже надвинул капюшон, чтобы его никто не узнал, и направился к дому. Его фото красовалось на обложках всех журналов для рэперов, в изобилии встречалось на афишах и флайерах, так что трудно было ходить по городу, оставаясь незамеченным. Сегодня он не хотел, чтобы его узнали, по крайней мере, не здесь.
Он решительно двинулся вверх по ступенькам. Миха чуть задержался. Он осматривал дом: фасад отделан белым алюминиевым сайдингом, местами пожелтевшим от времени, ставни болтались на покрытом трещинами и выбоинами окне. Ганнибал позвонил в дверь. Пока они ждали, Миха не переставал удивляться, что родители Ганнибала живут в такой дыре.
— Кто там? — прозвучал наконец в глубине дома немолодой женский голос.
— Мама, это я. — В голосе Ганнибала слышалось смирение. Они подождали еще, но ответа не последовало. — Мама, это Гевин.
Гевин... «Кто такой Гевин?» — с удивлением подумал Миха. Неужели так зовут Ганнибала? А иначе, зачем ему говорить это имя своей матери? Настоящее имя Ганнибала прозвучало неестественно, оно никак не вязалось с обликом своего обладателя. Казалось, сам Ганнибал удивился не меньше Михи, произнося его. Более десяти лет откликаясь на Ганнибала, он давно не чувствовал себя Гевином. И вообще всегда считал, что это имя ему не подходит. Но сейчас на пороге дома родителей он назвал его, потому что иначе его бы не признали.
— Что тебе нужно? — отрывисто спросила мать.
— Я пришел, чтобы увидеть тебя, мама. Тебя и отца.
Снова наступила долгая пауза. Миха чувствовал разлитое в воздухе напряжение. Перед тем как дверь распахнулась, он услышал резкий скрежет многочисленных замков: они усеивали дверь сверху донизу. Стройная женщина, давно отметившая сорокалетие, строгая, с прямой осанкой и угрюмым лицом стояла в проходе и глядела на них сквозь толстые бифокальные стекла очков. Был четверг, но она оделась как для церковной службы: башмаки на деревянной подошве, длинная белая юбка и белые чулки, такого же цвета кофта поверх наглухо застегнутой белой рубашки, и для полноты картины белая шляпа с белым пером. Устрашающее зрелище, подумал Миха, увидев ее суровый силуэт.
