В последние несколько месяцев, замечая, как он отдалился, Триш начала терять надежду. После вчерашней ночи ее мечта была окончательно растоптана.
— Знаешь, я с первого дня полюбила тебя, — сказала она. — Никогда не понимала почему. Просто было в тебе что-то. Твои глаза говорили со мной по-особенному. И я знала: то, что я чувствую к тебе, — хорошо и правильно. Я любила тебя, Майкл. Любила так безоглядно, словно Создатель придумал меня с единственной целью — быть рядом с тобой. Я поняла это в ту самую минуту, как ты вошел в ту вращающуюся дверь. Каждая клеточка моего тела тянулась к тебе. А ты никогда не доверял мне своих чувств. Ты не впускал меня к себе в душу. Разве что отчасти, но никогда целиком и полностью, — ни разу за столько времени. Поначалу этого было достаточно. Я жила надеждой на будущее, но в последний год ты окончательно исключил меня из своей жизни. С тобой что-то происходит, но я не знаю что. Я знаю лишь, что ты недостаточно любишь меня и не доверяешь настолько, чтобы поделиться сокровенным, потому что я не та, кто тебе нужен. И можно сколько угодно притворяться, но я никогда не стану той единственной, а ты не станешь тем единственным для меня.
— Доверие и любовь. Сказать, кто ты на самом деле, Триш? Я и вначале догадывался об этом, но теперь догадки полностью подтвердились. Ты просто жадная сучка, каких полным-полно. Ты с самого начала почувствовала, что здесь можно урвать большой куш, и уцепилась за этот шанс обеими руками. А сейчас, увидев грозовые тучи на горизонте, ты как крыса бежишь с корабля. Входя в этот дом, ты думала не о любви. Ты думала о выгоде, которую получишь от наших отношений. Ты добилась своего, Триш. Покрутила задницей — и я запал как мальчишка. И с тех пор ты все время пыталась дожать меня и завершить сделку. «Женись на мне, Безупречный, женись нам не», — только и слышал я с самых первых дней. Одно время я и впрямь подумывал об этом. Мы с Томми ходили выбирать кольца.
При воспоминании о Томми перед глазами снова возник образ истекающего кровью друга, и Безупречный прервался на мгновение.
— А сейчас... сейчас я рад, что не сделал такую глупость. Сегодня ты уходишь, взяв с собой только свои чемоданы, а будь ты женой — отобрала бы у меня этот дом. Бросить меня в такую минуту! Ты только что видела, как я держал за руку умирающего друга, а теперь бросаешь меня. Вот и вся любовь.
Возможно, она неудачно выбрала время. Но какая разница, уйди она неделей или месяцем позже? Возможно, разница и была, но только не для нее: Триш не собиралась навсегда исчезнуть из его жизни, она лишь не хотела оставаться в его постели. Она готова по-прежнему быть с ним рядом, но только как друг. Ей это казалось таким логичным: она уже давно прислушивалась к своему сердцу и чувствовала, что не в силах и дальше оставаться для него безмолвной подстилкой.
— И знаешь еще что? Хочешь знать, что такое настоящая любовь? С тех пор как мы вместе, единственное, что я позволял другим женщинам, — это отсосать у меня. Вот доказательство моей любви к тебе, — сказал он ей холодно, намеренно причиняя ей боль.
Реалистичность ее мировосприятия, по идее, должна была смягчить удар. Триш знала, что он рэпер, звезда. И знала, каковы женщины. Было бы полнейшим идиотизмом надеяться на абсолютную верность. И наверное, ей следовало утешаться той мыслью, что его измены ограничивались банальным минетом. Но бросить ей в лицо унизительную правду сразу после того, как она открыла ему душу, — это лишний раз напомнило ей, почему она решилась уйти. И те слова были последними, что она от него слышала.
— Спасибо, Майкл. И до свидания, — последнее, что сказала она.
Триш подняла чемоданы — они уже не казались невыносимо тяжелыми, — и через черную дыру вышла навсегда из его жизни.
44
Ганнибал сидел один в полутьме своей спальни и бог знает в какой раз смотрел свой любимый фильм. Он не получал ни малейшего удовольствия и даже не обращал внимания на происходящее на экране. Он смотрел его просто по привычке. Вообще-то, он включил его случайно. Придя домой после ночи в полицейском участке, разбитый и такой измотанный, что ему не удавалось заснуть, Ганнибал машинально произнес свое имя. Настроенная на его голос программа включила фильм, а сил сказать «стоп» у него просто не осталось.
Он провел в полиции немало часов. Как ни удивительно, несмотря на его бурное прошлое, он впервые оказался в полицейском участке. Копы знали, кто он такой, не только благодаря его творческим успехам. За ним не числилось никаких правонарушений — даже штрафов за неправильную парковку ему никогда не выписывали. Однако в полиции были кипы материалов, посвященные ему и его деятельности. Но Ганнибал был умен, а у Джерси имелись неплохие связи. И несмотря на всю проделанную работу, копам удалось заполучить только косвенные улики — ничего существенного, с чем стоило бы обращаться в суд. Так что он сидел в полицейском участке, чувствуя себя персонажем низкопробной мелодрамы, и отвечал на многочисленные вопросы. Он знал, что против него нет улик. Пистолета у него не нашли, а десятки свидетелей заявили, что он не участвовал в перестрелке.
Что же до стрелявших — Жнеца (Джейсона Армстронга) и Рахима Мухаммеда (телохранителя Безупречного), — то их арестовали, но полиции нужны были не они. Полицейские мечтали добраться до Быка, но на этот раз им не удалось повесить на него это дело. Его отпустили домой, предупредив однако, чтобы он отложил на время любые поездки.
Ганнибал сидел на кровати и слушал слова Лектера с тем же безразличным выражением, с каким общался с полицейскими. Потом он услышал приближающиеся шаги. Он повернулся и увидел стоявшего в дверях Миху. Парень что-то говорил, но Ганнибал не мог разобрать слов: у него заложило уши. Он прижал пальцы к ушам — и все прошло. Тогда он ясно услышал следующее:
— Ты убил Терренса, мерзавец, — заявил Миха.
— Ниггер, проваливай на хрен с этой пургой. Я любил его больше, чем ты.
Ты его едва знал, — огрызнулся Ганнибал, не отрывая взгляда от экрана.
— И поэтому оставил его умирать в одиночестве.
— Эй, ниггер. Давай кое-что проясним. Я был там и смотрел, как он умирает. А где был ты? Со своей сучкой? И это твоя любовь к нему?
— Я ведь предупреждал тебя, помнишь? Но ты не слушал. Ты виноват в том, что все так закончилось.
— Закончилось? Ни черта подобного. Ничего еще не закончилось.
— И что ты собираешься делать? Убьешь Безупречного?
Ганнибал не ответил.
— Вперед. Только я на этот счет спокоен. Ты не так глуп. Ты знаешь, что в тюрьме трудно будет сколотить состояние. И потом, ты же ненавидишь тюрьму: боишься закончить, как Мук.
Ганнибал обернулся и посмотрел Михе прямо в глаза:
— Знаешь что, чувак? Я наконец кое-что понял. Помнишь, что мои родители болтали про мое рождение и пленку на лице — всю эту фигню? Сначала я не обратил на нее внимания, но постепенно их слова приобретали вес. И теперь я согласен с ними. Я рожден быть великим и достигну еще большего величия, чем сейчас. И мне наплевать на добро и зло. Я это я, ниггер. Я Бык, великий Ганнибал. Знаешь, я прочитал про этого перца. Барка
[16] владел провинциями Италии и надирал задницу римлянам целых семь лет. И завоевал бы Рим, если бы его ближайшие соратники не перепугались и не отказались прислать ему подкрепление. Все как сегодня: ниггеры остаются ниггерами, они не видят картину целиком. В конце концов они продали его Риму, и он вынужден был бежать из Карфагена, а потом принял яд, чтобы не попасть в плен. А что случилось после того, как карфагеняне продали его Риму? Римляне стерли Карфаген с лица земли, а потом забросали все вокруг солью, чтобы почва стала мертвой и на ней больше ничего не росло. Так ниггеры заплатили за свою недальновидность. И когда я прочел все это, меня наконец осенило. Я понял твое предназначение. Этот фильм был снят, чтобы я выбрал себе имя. А ты появился, чтобы рассказать мне, кто я такой. И когда родители открыли мне правду о моем рождении, все наконец встало на свои места. Я Ганнибал, передо мной новый Рим, а хип-хоп мой боевой слон — и я завоюю мир. «Свержение короля» — твое название, помнишь? Ты дал его мне. Но потом отвернулся от меня, как те узколобые ниггеры от своего полководца. Я думал, ты мыслишь шире, но, видимо, ошибался. Однако я учусь на собственных ошибках. Теперь я буду вовремя избавляться от тех, кто может испортить все дело. Так что убирайся прочь из моего дома.
