– Хорошо.
Она вошла и скинула туфли. В комнате была лишь кровать, комод, кресло у окна и крошечный кухонный уголок. Никаких личных вещей Сесили не увидела, словно Коулт подчеркивал, что он здесь временно.
Сесили завернула лед в полотенце.
– Сядьте, – сказала она, указав на кресло.
Он сел. Она устроилась на подлокотнике и приложила полотенце со льдом к его лицу. Он поморщился и мрачно на нее взглянул.
– Лучше бы вы дали мне возможность ответить ему тем же.
– Это стоило бы вам работы. Нокс уж постарался бы.
Они замолчали, и молчание было слишком интимным.
Молчание нарушила Сесили:
– Я сегодня спросила папу о маме. О том споре.
– Что он сказал?
– Не захотел отвечать. Сказал, что это касается лишь его и мамы. И чтобы я не спрашивала его больше.
– Может, и не надо расспрашивать. В браках случаются срывы. Поверьте мне. Это факт.
– У ваших родителей такое бывало?
– У моих родителей был не настоящий брак, – с сарказмом произнес он, – а бессрочное партнер ство… и не надолго.
– Простите.
– Не извиняйтесь. Я уверен, что это даже удачнее, чем большинство американских браков.
Она не сомневалась в его словах. Хотя магия любви все же есть, потому что, несмотря на бурные ссоры, ее родители любили друг друга. Обожали. А вот ей пока не дано узнать такое.
Внутри у нее пустота. Слова Нокса звучали в ушах. Может, это правда? Может, она не способна на любовь, не способна отдать свое сердце? Может, она никогда этого не узнает?
Она держала лед на лице Алешандру и вдыхала его запах… терпкий, мужской, пьянящий.
И вдруг она поняла, что больше не хочет делать над собой усилий, чтобы этого не замечать. Ей необходимо узнать: их с Коултом поцелуй был мимолетным, мыльным пузырем или кое-чего стоил. И что Нокс ошибался.
– Коулт…
– М-м-м?
Сесили видела, как горят черные глаза. И этого ему не скрыть.
– Разрешите мне остаться.
– Нет. – Отказ твердый. Неумолимый.
Она забыла о гордости.
– У меня не получается налаживать личные отношения. Я отстраняю от себя людей, избегаю тесных отношений. Вероятно, это потому, что меня много раз оскорбляли. Вероятно, я просто к этому не способна. Но с вами я чувствую себя по-другому. Нас тянет друг к другу, это идет изнутри. И мне это необходимо. Мне необходимо… быть с вами сегодня ночью.
В его глазах промелькнуло что-то непонятное ей.
– Сесили…
Она не дала ему договорить.
– Я прошу только эту ночь. Я знаю, что вы скоро уедете… и хорошо. Карьера – самое важное для меня сейчас. Но… мы… я хочу знать, какая я.
Глава 4
Сердце у Алешандру подпрыгнуло. Он вполне мог бы положить конец этому безумию, но не согласиться – это… еще один удар в зубы.
Как он сможет сказать «да»? А сказать «нет»?
Разум боролся с наваждением. Провести с ней одну ночь, о которой она просит? Показать ей, доказать, пусть всего одной ночью, что она – не пустое место, что достойна большего, а не этого подонка Нокса Хендерсона? Она хочет получить то, чего заслуживает. Что здесь безумного?
Неужели это заведет его слишком далеко?
– Не получится ли так, что, проснувшись утром, вы пожалеете, что поддались минутному настроению?
Она покачала головой:
– Я знаю, что делаю.
Алешандру считал себя честным человеком. Порядочным. Но он не святой. Особенно когда Сесили начала расстегивать молнию на платье.
Не сводя глаз с Алешандру, она спустила яркое платье с плеч, и оно упало на пол.
У него пересохло во рту. Кружевное, темно-красного цвета белье выделялось на медово-золотистой коже, облегало совершенные формы. Увиденное превзошло все его фантазии.
– Надо запереть дверь, – хрипло произнес он.
Она отбросила ногой платье, пошла к двери, защелкнула замок. И повернулась к нему, нисколько не смущаясь. Он окончательно потерял голову.
Секунда – и она оказалась у него на коленях, лицом к нему. Он взял ее за затылок и пригнул ее голову к своему рту. Горячие поцелуи, которые последовали, разжигали страсть. Не отнимая рук с ее бедер, он получал наслаждение от каждого поцелуя, не походившего ни на что, испытанное им раньше. Эти поцелуи… такие чистые, затрагивавшие душу. Они оба словно открывали друг друга, словно постепенно снимали покровы.
Алешандру провел ладонями по спине, по теплой гладкой коже, наслаждаясь роскошным телом. С ее губ слетел довольный стон. Он улыбнулся:
– Неужели понравились мои мозолистые руки?
– Я их уже представляла…
– Каким образом?
Она смутилась.
– Когда вы делали Бахусу массаж. – И опустила глаза, длинные ресницы коснулись щек. – Я представила, как ваши руки касаются меня.
У него забурлила кровь.
– Вы хотите почувствовать мои руки на себе, querida
[5]? Я только рад. Если вы пообещаете, что подчинитесь моим фантазиям.
– Каким?
– Узнаете через несколько минут. – Он подхватил ее на руки и понес к кровати.
– У вас испанское происхождение? – спросила она.
– Да.
Черт! Он не заметил, как вылетело слово querida, одинаковое и на португальском, и на испанском.
Сесили смотрела, как он снимает рубашку, глаза у нее потемнели и сделались совсем синими. Он бросил рубашку на пол и стал расстегивать джинсы.
– Стриптиз вы тоже себе представляли?
– С вами – да, – улыбнулась она.
Он одним движением стянул джинсы вниз и отбросил в сторону. Она не сводила с него глаз, и он возбудился не на шутку. Ткань белых трусов натянулась так, что вот-вот лопнет. Неудивительно, что она не мигая впилась в него глазами.
– Тогда ложитесь и перевернитесь.
Она покраснела, но послушно легла, как он велел.
Он же не смог отвести восхищенного взгляда. Такого совершенства он никогда не видел – тренированное верховой ездой упругое тело с манящими выпуклостями. Подобная красота достойна поклонения.
Алешандру встал на кровати на колени. Положив ладонь ей на поясницу, он погладил ее, успокаивая, словно молодую боязливую лошадку. У нее по телу пробежала дрожь. Он провел ладонью вдоль спины, потом по ягодицам и по ногам, дотрагиваясь до всех углублений и изгибов.
