– Никто этого не говорит. Но почему ты отказываешься признать то громадное и решающее различие между собой и этими женщинами?
– И какое же? – недоверчиво спросила она.
Гарольд невольно повел плечами.
– Они должны работать, а ты – нет! – Он мог бы еще добавить, что этим женщинам с детства приходилось гнуть спину и ничего другого они не знали, но Гарольд взглянул в ее разочарованное лицо и смолчал.
– Но я ведь не могу лишь поэтому бессмысленно провести дома всю свою жизнь!
– Что до меня, то я бы не стал возражать против такого сладкого безделья! – усмехнувшись, ответил он.
Когда парень заметил, что лицо Ванды снова помрачнело, он быстро переменил тему:
– Кстати, я ошибаюсь или именно сегодня должна приехать твоя тетя из Германии?
– Сегодня вечером, в шесть. Если ты думаешь, что я посвящу теперь себя проекту под названием «Деревенская простушка в Нью-Йорке», то глубоко ошибаешься. Пусть мама показывает город сестре, а я уж точно не стану из кожи вон лезть по этому поводу. Судя по тому, что я слышала об этой Марии, она, кажется, довольно странная. – Ванда нахмурилась. – Как бы ты назвал человека, который за всю жизнь ни разу никуда не выбирался из своей деревни?
– Я смотрю, ты уже успела вынести приговор немецкой тетке, – рассмеялся Гарольд.
– Может, мне будет вовсе не до нее, – отмахнулась Ванда. – В конце концов, мне нужно искать новую работу. – Девушка взглянула на часы и испуганно прижала руку ко рту. – Вот теперь я уже опоздала! Еще пятнадцать минут назад я должна была сидеть у парикмахера.
Произнеся это, Ванда склонилась над Гарольдом и поцеловала его на прощание.
– Парикмахер? А разве семья не ждет, что ты будешь дома, когда приедет тетка? – удивленно спросил Гарольд.
Ванда скривилась.
– А даже если и так. Возможно, какая-нибудь сплетница – может, и сама Моника – уже поставила мою мать в известность об истории в «Шрафтс», – язвительно ответила девушка. – Один скандал разразится или два, какая разница… – Она легкомысленно пожала плечами. – Большое спасибо, что ты меня так терпеливо выслушал.
И была такова.
Глава четвертая
– Я все еще не могу поверить, что ты на самом деле приехала!
Рут сжала руку Марии; они вместе ждали, пока шофер уложит багаж на заднее сиденье машины.
– Я тоже ощущаю нечто подобное.
Мария нервно огляделась: порт, ее корабль «Мавритания» у острова Эллис, небоскребы, которые вблизи показались еще выше… и шофер, и Рут (прежде всего Рут) – все казалось чужим.
– Ты выглядишь просто чудесно! – воскликнула Мария.
Она восторженно погладила рукав темно-синего шелкового костюма Рут.
В первый миг она едва узнала сестру. Конечно, они иногда слали друг другу фотографии. Но ни один снимок в мире не мог передать той элегантности, которой обладала Рут в свои тридцать восемь лет. Выглядела она очень благородно, ничто больше не напоминало о молодой девушке, которая любила обвешиваться стеклянными бусами.
– У меня тоже все чудесно.
Даже у смеха Рут, казалось, были какие-то элегантные нотки.
– Но не волнуйся, с завтрашнего дня мы будем заниматься исключительно твоим благополучием.
Нахмурившись, она пощупала платье Марии.
– Во-первых, мы тебя переоденем. На твои старые вещи уже просто невозможно смотреть. Наверное, мне нужно радоваться, что ты не надела свои печально известные штаны!
Мария, садясь в машину вслед за сестрой, стыдливо умолчала, что приобрела это платье как раз для поездки в Нью-Йорк. Напрасно выброшенные деньги!
Автомобиль медленно тронулся. Мария смотрела в окно.
– Я в Нью-Йорке – разве это не сумасшествие? – И она безудержно рассмеялась.
– Ты могла бы побывать в этом городе еще раньше. Я себе мозоль на пальцах натерла: устала писать, завлекая хотя бы одну из вас, вот только какой в том толк?!
Возмущение Рут было отчасти наигранным. Марии теперь не хотелось отпускать руки Рут никогда.
– Моя хорошая, сколько же лет мы не виделись?
– Ванде как раз исполнился один год, или… ах, черт возьми, я так разволновалась, что и сообразить теперь не могу! – воскликнула Рут и смахнула слезинку с уголка глаза.
– Семнадцать лет прошло с тех пор, можешь себе такое представить? Мне кажется, что мы разговариваем о какой-то другой жизни.
Теперь и у Марии на глаза навернулись слезы.
– Ты же знаешь, как у нас дома: всегда куча работы, всегда не хватает рук! – всхлипнула она. – Но теперь-то я здесь. И я этому очень рада!
Нью-Йорк расплылся у нее перед глазами.
Невозможно было подготовиться к такому искреннему моменту. Как бы странно это ни звучало, но радость встречи с сестрой оказалась для Марии полной неожиданностью. Конечно, она любила Рут, но еще в детстве они были настолько разными, что у них не было привычных общих занятий: Рут шла одним путем, Мария отправилась другим, насколько это было возможно в их прежней домашней тесноте.
– Конечно, ты и сама могла бы нас навестить! – ответила Мария, вытерев слезы.
Девушка в испуге отпрянула, когда машина пронеслась мимо их автомобиля в каких-то сантиметрах. На какой-то миг лицо Рут помрачнело:
– Ты же знаешь, что все не так просто. Не было дня, когда б я не думала об этом! Ну, теперь рассказывай. Как прошло путешествие?
Мария говорила о Горги и о том, что хочет повидать ее еще раз, пока будет находиться в Америке.
Казалось, Рут не очень-то интересовало знакомство Марии на корабле.
– А въезд в страну прошел без проблем?
Мария кивнула.
– Чиновники выглядели довольно строгими, один из них даже порылся в моей сумочке. Но на этом все. Потом я могла пройти через шлагбаум, – Мария улыбнулась. – Видела бы ты иммигрантов, все так волновались! Едва наш корабль миновал статую Свободы, как они тут же всё бросили и взволнованно смотрели во все глаза. Горги мне рассказывала, что они панически боятся глазных заболеваний. Трахомы или чего-то такого: у кого ее обнаружат, того тут же отправляют обратно. Ты о таком не слышала?
– Это хорошо, что они строго контролируют тех, кто приезжает в страну, – кивнула Рут. – Нам ни к чему заразные болезни. Можешь себе представить, что сюда ежедневно прибывает одиннадцать тысяч человек! И каждый лишь с дорожным узелком под мышкой, и все хотят богатства и благосостояния! Поэтому вся чиновничья процедура по иммиграции – сущий пустяк. Спустя четыре-пять часов все кончится и новый мир ляжет у ног!
– Тебе тогда тоже пришлось въезжать через остров Эллис? – с любопытством спросила Мария. Она вдруг осознала, что совсем мало знает об обстоятельствах переезда Рут в Америку.
