Пандора подняла вверх правую ногу, полюбовалась ею и грациозно опустила поверх левой.
– Ни по кому и ни по чему я скучать не буду, скорее наоборот. Я еще никогда так хорошо не сосредотачивалась на танцах, как здесь. Мне кажется, что даже воздух вокруг меня вибрирует. You have to dance to the music in your heart
[13], – снова запела она себе под нос.
– Разве я и Лукас не предсказывали этого? – с торжеством воскликнула Сюзанна. И в тот же момент сердито насупилась. – Пандора, дорогая, ты снова легла неправильно! Сколько раз мне показывать, как следует принимать солнечные ванны? Вот как нужно делать, смотри! – Она легла на спину, вытянув руки и ноги и слегка выпятив живот, и подставила лицо солнцу.
– Перестань, я буду лежать так, как хочу! – брюзжала Пандора. – В такой позе я буду чувствовать себя, как на дыбе!
Мария лежала на животе и хихикала.
– Честно говоря, я тоже чувствую себя в такой позе некомфортно. Словно выставляешься напоказ…
– Правда же?! – горячо поддержала ее Пандора. – А потом я еще боюсь, что мне между ног заползет какой-нибудь жук. Или даже в задницу… – И она безудержно расхохоталась.
– Вы со своей пустой болтовней хуже сорок, которые весь день сидят у нас на балконных перилах и шумят! – проворчала Шерлейн.
Остальные обернулись к ней. В отличие от девушек Шерлейн приняла позу, рекомендованную для принятия солнечных ванн на Монте-Верита. Она разбросала волосы по зеленому мху, и они напоминали пылающий огненный круг. Сейчас больше, чем обычно, она была похожа на кельтскую богиню.
Некоторое время женщины принимали солнечные ванны в полном молчании, и Пандора даже стала похрапывать.
Мария улыбалась себе под нос. Она еще никогда не видела танцовщицу такой расслабленной!
В Нью-Йорке Пандора и Шерлейн были яркими райскими птицами, которых все обожали за своеобразность. Здесь же они были просто двумя женщинами из многих, которые ощущали себя избранными. Жизнь в коммуне, казалось, пошла им на пользу. И, если быть честной, Мария всегда считала несколько смешной вечную тягу к познанию божественной мудрости, хотя Франко она этого в лицо не сказала бы. И потом эта демонизация алкоголя! Вино и пиво только для слабых людей – такого мнения больше всех придерживался Франц. И многим девиз даже понравился: с момента приезда Шерлейн больше не пила ни капли спиртного. Пандора не так строго придерживалась этого правила. То же говорили жители коммуны и про «трупоедов»: мясо загрязняло тело и душу. Мария вполне довольствовалась яблочным шницелем, мелко нарезанными морковкой и кольраби, лежащими на тарелке, а вот Франко наотрез отказывался от вегетарианской диеты.
– Весь Тессин наслаждается dolce vita, а я должен довольствоваться салатными листьями? – заявил он сразу по приезде и решил, что будет спускаться в деревню хотя бы на обед. Мария и Пандора всякий раз сопровождали его. Но после чревоугодия с вяленой ветчиной и макаронами, сдобренными сморчками и трюфелями, Марию постоянно мучили угрызения совести. Кроме того, от итальянской еды толстеешь. Казалось, что у нее еще никогда не было столько жирка на ребрах. Если она не будет следить за собой, то вскоре составит конкуренцию Горги!
Франко же наслаждался возможностью пройтись по узким переулкам Асконы, взяв под правую руку Марию, а под левую – Пандору. Когда они заходили в ресторан, он настаивал, что оплатит счет Пандоры, и это постепенно стало действовать Марии на нервы. Танцовщица же в ответ не проявляла к спонсору ни капли благодарности, скорее, наоборот.
– Как можно заработать столько денег на торговле вином, если оно повсюду так дешево стоит? Кто знает, что на самом деле кроется за твоим «бизнесом»! – подколола она его вчера вечером, при этом пихнув Марию в бок.
Однажды, когда Мария заговорила о нескончаемом денежном потоке Франко, он объяснил ей довольно холодным тоном, что о деньгах и делах не принято говорить в благородных кругах. При этом она лишь хотела намекнуть ему, что ей неловко, когда он тратит на нее такие большие суммы. Франко внезапно закрылся в себе, и Мария сразу сменила тему… Она решила, что не так уж плохо, когда тебя балуют.
Мария вздохнула от удовольствия. Ну разве она не попала в яблочко? Заполучила лучшего в мире любовника и…
– А как ты на это смотришь, Мария? – вдруг прогремел у нее над ухом голос. – Ты же творческая личность, и тебе должен нравиться этот своего рода второй Ворпсведе
[14], не так ли?
– Что? На что я должна смотреть? – заморгала Мария, глядя на разгоряченное солнечными лучами лицо Пандоры.
– Ты еще скажи, что сейчас не слушала наш разговор!
Мария смущенно рассмеялась.
– Мне очень жаль, видимо, я мысленно отправилась путешествовать.
– Мне даже не нужно спрашивать, о ком были все твои мысли! Между тем твоя влюбленность ведет к тому, что ты потеряешь рассудок! – И Пандора, сердито посмотрев на Марию, обратилась к Шерлейн: – Я остаюсь при своем мнении: если бы здесь, наверху, жили лишь творческие люди, то это место напоминало бы скорее гетто, что нанесло бы вред искусству!
– У меня как раз противоположное мнение. Это бы выкристаллизовало чистоту искусства, которая…
Мария растерянно смотрела на Пандору и Шерлейн. О чем, черт возьми, сейчас идет речь?
– Не бери в голову, – выдохнула ей в правое ухо Сюзанна.
Девушка наклонилась так близко, что Мария почувствовала запах ее подмышек.
– Если бы я была в твоем положении, то и полчаса не смогла бы сконцентрироваться на своих мыслях. Потому что вся эта внутренняя тревога… А потом еще приступы тошноты по утрам! Говорят, это из-за гормонов. Впрочем, есть врачи, которые специализируются на подобных осложнениях.
Шерлейн и Пандора задрали головы, как охотничьи собаки, почуявшие интересный след.
– Врач? В моем состоянии?.. Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Мария.
Несколько секунд Сюзанна растерянно смотрела на нее, но потом на красном от солнца лице просияла многозначительная улыбка.
– Ну, будет, Мария, перед нами не стоит разыгрывать из себя невинного агнца! На горé на это смотрят без осуждения, ты же знаешь… Или ты боишься, что твое откровение может нас шокировать?
Казалось, Сюзанна наслаждалась этим моментом и переводила взгляд с одной соседки на другую, требуя к себе внимания.
– Ты нас держишь за дурочек?
– Прости, если я туго соображаю, но я все еще не понимаю, что ты от меня хочешь!
