– Почему бы нам не посадить Ванду за стол к упаковщицам? Им как раз может пригодиться помощь!
Ванда с благодарностью взглянула на кузена.
Так она и провела вторую половину дня: складывала картон, оборачивала папиросной бумагой святых николаев и верхушки на елки, а потом помещала их в картонные коробки. Из страха выронить и разбить игрушку она брала каждый предмет с явным благоговением, чем больше напоминала медленную улитку. У других упаковщиц стопки картонных коробок росли быстро, а ее половина стола оставалась сиротливо пустой. Это казалось девушке столь же позорным, как если бы она по рассеянности разбила елочную игрушку. Но когда около четырех часов остальные ушли на перерыв выпить кофе, Ванда почувствовала себя свободнее. Ей не хотелось ни кофе, ни хлеба с вареньем, она была готова лишь паковать. Пусть она и была не так расторопна, как остальные, но теперь ей хотя бы не перед кем было стесняться своей медлительности! Теперь она уже могла даже оторваться от работы и осмотреться в мастерской.
Все было так, как описывала Мария: рабочие места стеклодувов, у которых стояли газовые горелки; у стены располагалось приспособление для серебрения шаров – этой работой Анна могла заниматься даже с вывихнутой лодыжкой, – рядом стоял стол с дюжиной горшков с красками, блестящим порошком, серебряной и золотой проволокой. Здесь сидели еще три молодые женщины из деревни, которых Йоханна называла «работницами». Когда в полдень Ванда пришла в мастерскую, они с любопытством смотрели на нее, до сих пор она с ними не разговаривала. Значит, всего – вместе с упаковщицами – в мастерской работали пять посторонних женщин. Ванда узнала, что у тетки зарабатывает себе на хлеб больше людей: каждый вторник и пятницу на повозке приезжал Марцен-Пауль, забирал десятки картонных коробок с елочными шарами и развозил по всей деревне, и женщины разрисовывали их дома.
У каждого в мастерской были свои обязанности. Весь процесс изготовления игрушек был идеально спланирован, так что нигде не было проколов или простоев, как вскоре выяснила Ванда. В конце рабочего дня в стеклодувной мастерской Ванда с изумлением увидела горы картонных коробок, которые были упакованы за сегодня. Йоханна с улыбкой объяснила, что продукции за этот день было произведено относительно немного. Это было связано с тем, что изготовление верхушек на елки занимает много времени.
За тщательным планированием стоял не дядя Петер, а Йоханна, которую все называли «начальницей». Она была везде, все видела, слышала – и так все время. Если она что-то предлагала, то всегда мягко и почти мило. И все же ей редко кто-то мог возразить, напротив, все, даже муж Петер, казались довольными, что она всем заправляла. Именно Йоханна принимала клиентов и раздавала поручения. В отличие от остальных стеклодувных мастерских, торговля которых шла в Зонненберге через посредников, так называемых оптовых покупателей, клиенты стеклодувной мастерской «Штайнманн-Майенбаум» приезжали прямо на дом. Таким образом, весь доход шел исключительно в семью, минуя посредников. Ванда не сомневалась ни на секунду, что к такому положению вещей привела коммерческая жилка ее тетки.
Но именно поэтому ей становилось не по себе от мысли, что женщина может быть такой же сообразительной, как и мужчина. Йоханна была поистине деловой женщиной! Как бы странно это ни звучало, Ванда рядом с ней ощущала себя деревенщиной. А ведь она приехала из Нью-Йорка, столицы мира, и до сих пор была знакома только с такими женщинами, как Рут и ее подруги, которые самостоятельно управляли домашним хозяйством. Взять таких женщин, как Мария и Пандора. Они принимали решения и брали ответственность, но за себя, а не за других, как Йоханна. Разумеется, такие деловые женщины, как Йоханна, наверное, были и в Нью-Йорке. Возможно, на Нижнем Ист-Сайде, где громоздились одна на другой бесчисленные швейные фабрики. Только вот Ванде не пришлось познакомиться ни с одной из них.
На Ванду Йоханна произвела большое впечатление. В свой первый вечер в мастерской Ванда заметила, что тетка не потеряла голову из-за отсутствия Марии, а постаралась решить сложившуюся проблему. Ее не вывело из душевного равновесия даже сообщение Марии, что для будущего каталога та пришлет значительно меньше набросков, чем обещала. Она коротко пересказала содержавшуюся в письме Марии информацию. Письмо пришло в одном конверте вместе с посланием для Ванды.
– По большому счету для нас это мало что меняет: каталог рисунков все равно уйдет в печать в феврале, – подытожила она и с сочувствием взглянула на Магнуса, который удрученно смотрел на стеклодувную печь. Потом она обратилась к Анне: – С сегодняшнего дня ты будешь усиленно работать над новыми проектами. Мария пишет, что у тебя есть для этого необходимые инструменты. Теперь у тебя появится шанс показать, на что ты способна.
И тут Ванда впервые увидела выражение счастья и удовлетворения на лице кузины.
– Ты видела, как Швайцерова Урсула вчера крутила с этим Клаусом? И это притом что ее Фриц поехал в Рейнскую область, – сказала Анна, обливая шар жидкостью для серебрения.
– Там все было так безобидно, – ответил ее брат. – Если бы между ними что-то было, их бы видели танцующими вместе еще несколько недель назад, на празднике урожая.
Ванда переводила взгляд с одного на другого. Накануне брат с сестрой ходили гулять, как бывало каждую среду. Йоханнес рассказывал, что деревенская молодежь собирается в пустующем складском сарае одной стеклодувной мастерской. Там они сидели, шутили друг с другом и так проводили время. Наверное, эти встречи были похожи на те, которые Ванда посещала в землячествах Нью-Йорка, так она предполагала. Но теперь, когда у нее был шанс познакомиться с истинными немецкими традициями и обычаями поближе, девушка оказалась привязана к дому! Она поклялась себе, что это продлится недолго. Ванда прислушивалась к болтовне двоюродного брата и сестры, хоть это было непросто. К своему ужасу, Ванда вскоре поняла, что в Лауше говорят не на немецком, а на «лаушском» языке, так она называла малопонятный диалект.
– Кроме того, Урсула и Фриц не женаты, да и не помолвлены вообще! – добавил Петер, после того как закончил выдувать шар.
– Какое это имеет отношение к делу? Либо серьезно воспринимаешь отношения, либо нет! Будь я на его месте, то наверняка пришла бы в ярость, если бы Рихард в мое отсутствие крутил с кем-нибудь еще.
Рихард? Кто такой Рихард? Ванда навострила уши. Неужели у ее кузины, которая вела себя так, словно проглотила аршин, был… поклонник?
– Не все девушки такие добродетельные, как ты! – сказала Йоханна, не отводя глаз от списка, который всегда держала в руках. – Урсула пожалеет об этом, когда подпортит себе репутацию. Больше ни один мужчина не будет относиться к ней серьезно!
Анна победоносно взглянула на брата.
– Кстати… – оторвала взгляд от бумаг Йоханна, – я недавно виделась с Зигфридом. Пришли наши новые этикетки. Это значит, что завтра утром кто-то их должен забрать.
– Пожалуйста, только не я, – простонала Анна. – Я бы хотела поработать над новой формой птицы. Кроме того, ты же знаешь, как я не люблю ходить к старому горбатому Зигфриду. Я всякий раз боюсь, что обнаружу его труп среди множества коробок и пакетов!
