– Что ты будешь делать с Марией? Ты считаешь, она спокойно воспримет то, что Франко сейчас уедет? Ты же видел, какая она безрассудная. Она представляет для нас большую опасность! А что, если она побежит в полицию? Или в следующем письме напишет обо всем родственникам? Ты просто будешь смотреть, как она начнет разрушать нашу семью?
Патриция шептала, но ее голос казался пронзительным.
Граф бегло просмотрел бумаги, которые сортировал.
– Не будет никакого следующего письма.
Глава семнадцатая
Когда утром Мария проснулась, снаружи было еще темно. В левой части головы ощущалась пульсирующая боль. Моментально вернулся ужас прошедшей ночи и окутал ее темным туманом.
Мария не смотрела на другую половину кровати, она знала, что одна: Франко уже наверняка давно сидит с отцом в кабинете.
Подавленная, она хотела приподняться, как вдруг ее взгляд упал на подушку рядом.
Послание от Франко. Дрожащей рукой она взяла листок:
«Mia cara, если ты читаешь эти строки, я уже по дороге в Нью-Йорк. Я должен попытаться во имя погибших исправить случившееся, если это вообще возможно. Я понимаю, что это самый неподходящий момент для поездки, но не могу иначе. Пожалуйста, не поступай легкомысленно, пока меня нет рядом. Если не ради меня, то хотя бы ради нашего ребенка. Я умоляю, дождись меня. Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Пожалуйста, останься! Дай мне еще один шанс. Если ты покинешь меня после моего возвращения, я не стану тебя удерживать. Вечно любящий, твой муж Франко».
Мария опустила листок. Попытка что-то спасти, когда уже ничего спасти нельзя. Как он мог оставить ее в такой момент?
В горе и в радости… Сколько же она еще должна Франко после всего этого?
Бледные лучи зимнего солнца освещали комнату. Мария выглянула наружу, взгляд ее был пуст. Пальмы, кусты лавра, самшитовые деревья – все выглядело как раньше. От мысли, что она не простилась с Франко, отчаяние лишь возросло.
Воздух! Она должна встать и выйти на свежий воздух. Может, тогда ей удастся упорядочить неразбериху в голове.
Мария, босая, прошла в мастерскую и хотела открыть двойную дверь в сад, но что-то в двери заело. Как сильно она ни трясла железную ручку, дверь не подавалась. Странно, только на прошлой неделе по ее указанию садовник смазал замок и дверные петли: скрип во время сквозняка действовал на нервы.
Значит, не в сад. Но куда? Может, стоило упаковать вещи и выйти из дома?
Вдруг Франко еще здесь? Было ведь только семь часов утра. Взглянуть бы на него еще раз! Может, это поможет ей все понять. Она бы объяснила ему, почему обязана уйти. По крайней мере, это Мария должна сделать для него. Мария набросила на себя халат. Она вдруг заторопилась. Но когда она хотела открыть дверь в коридор, та тоже не открывалась.
Мария нахмурилась. Неужели все дело в том, что она сегодня с утра особенно неловкая? Женщина подергала ручку – напрасно. Высокая дверь не подалась ни на миллиметр. Это невозможно!
Она всем телом навалилась на дверь. Ничего не произошло. Что все это означает?
– Франко! – закричала она. – Франко, открой дверь!
В душе Марии нарастала паника. Она, будто спрут, обволакивала щупальцами тело женщины.
– Черт побери, что же это такое? Меня никто не слышит?
Ничего не произошло.
Марию заперли.
Глава восемнадцатая
– Господи, Ванда! Я ведь стеклодув, а не рабочий на фабрике! У тебя такие идеи!
Томас Хаймер ударил по столу кулаком и изнуренно помотал головой.
– Когда ты заявила, что хочешь помогать в мастерской, я думал, ты имеешь в виду генеральную уборку или вытирание пыли. А о том, что ты поставишь все с ног на голову, речи не было!
Ванда на какой-то миг замолчала. От ярости она сильно сжала губы.
– Вытирание пыли – о такой помощи точно не было речи! Или ты считаешь, что мать согласилась бы отпустить меня, если бы знала, что я тут в горничные пойду? – сказала она после того, как внутренне немного успокоилась.
Только два дня назад пришло письмо из Нью-Йорка на пяти листах, в котором Рут четко дала понять, что не одобряет внезапно проснувшуюся любовь к отцу. Со вчерашнего дня Ванда раздумывала, как помягче сформулировать ответ, который наверняка серьезно обескуражит Рут. Но пока ничего не получалось.
– Да, для грязной работы эта барышня слишком утонченная! Как ее мамаша когда-то, – съязвила Ева, стоявшая у плиты.
– Я бы давно мог производить стеклянную продукцию для технического применения, если бы хотел, – ответил Хаймер подчеркнуто равнодушно и указал на пустую пивную кружку, ожидая добавки.
– Стеклянные колбы и пробирки. Что общего это имеет со стеклодувным ремеслом?
Ева со стуком поставила перед Томасом на стол еще одну бутылку пива. Потом она вернулась к плите и помешала какой-то непонятный суп.
– Кроме того, уже есть достаточно стеклодувов, которые зарабатывают этим на хлеб.
– Я все время слышу о ремесле! – не выдержав, воскликнула Ванда. – Но факт остается фактом: ремесленное искусство само по себе прокормить не может, правда? Какие же из этого следует сделать логические выводы? Подыскать то, что сможет тебя прокормить! Я и не пытаюсь добиться большего, я была бы рада, если бы вы тоже немного напряглись, вместо того чтобы ругать мои идеи. И пожалуйста, Ева, открывай хотя бы окно, если варишь что-то в кастрюле без крышки! От этого пара может сделаться дурно, – выругалась Ванда. Постепенно вся эта затея стала казаться ей слишком глупой!
Она быстро подметила, что в доме Хаймеров не церемонятся. Вежливые обороты речи, внимание к чувствам другого или тактичность – ничего из этого и в грош не ставилось. Каждый говорил то, что думал, весьма прямолинейно, в том числе и Ванда. И все же каждый раз, когда Томас резко отметал следующее предложение, это задевало Ванду. Она была уверена, что какое-то из ее предложений действительно хорошее! Разумеется, девушка не была экспертом по экономическому консультированию, но она сама удивлялась тому, сколько информации ей удалось узнать о стекле и о Лауше за последние недели. Однажды она даже сидела за стеклодувной трубкой и пыталась выдуть стекло под руководством Томаса Хаймера. В этом Ванда не проявила достаточной ловкости и вспомнила ненавистные занятия по рукоделию в Нью-Йорке.
Ева сначала накрыла кастрюлю крышкой, а потом захлопнула за собой дверь. Но уже в следующий миг она просунула голову обратно в кухню:
– Не забывай, что тебя никто об этом не просил! Являешься сюда и воображаешь, что мы только и ждем твоих идиотских советов! Если бы тебя услышал Вильгельм, то не был бы в таком восторге от твоих визитов!
Дверь хлопнула во второй раз.
