За столом воцарилось молчание.
Томас Хаймер заговорил первый:
– Техническая посуда, стеклянные пуговицы, витые стеклянные бусы – к этому нельзя приспособить сегодняшнее производство, чтобы начать работать по-новому, для всего есть специалисты. А потом эта твоя сумасбродная мысль о стеклянных витринах на домах! Это все не так просто, как ты себе представляешь, Ванда, – произнес он, смягчившись, словно ему самому стало неловко от собственного взрыва ярости.
– Я об этом и не говорю, правда? – воскликнула Ванда. – Но что-то ведь нужно делать, это же ясно.
– Может быть. А может, и нет. За плохими временами всегда наступают хорошие и наоборот. Нужно бороться с этим и не переставлять в мастерской все с ног на голову. Это простые законы природы, так было всегда, – вздохнул Хаймер. – Но что об этом может знать городской человек?
– Ты и твои природные законы! Вот мне интересно, почему эти законы природы не затронули всех стеклодувов, а лишь тех, кто не успел приспособиться к новым временам? Мода, которая сменилась, вернется нескоро, люди уже просто насмотрелись на старое. Тут уж можешь поверить мне как городскому человеку! А ведь в города по большей части поступают товары из Лауши, правда? Людям нужна новизна! Современные изделия, которые облегчают их повседневность. Новые красивые вещи, которыми можно украсить дом. И большие фабрики, которые забирают у вас работу, просто так не исчезнут!
Ванда устало откинулась назад. Сколько же раз ей придется разжевывать ему эту простую истину? Она сама себе казалась заезженной пластинкой, которая проигрывает одно и то же место.
На этот раз оба упрямо молчали.
Они просто не могли прийти к общему знаменателю. До сих пор отец противился каждой новой идее. Если ему что-то не нравилось, он отказывался даже думать об этом. Ванда упрекала его, и с каждым ее приходом на нагорье споры становились все ожесточеннее.
Теперь он сидел и кривился, как школьник-переросток! При этом он дул губы точно так же, как дед, когда отказывался от еды Евы. «Если я сейчас ему выскажу еще одну идею про разноцветные стеклянные шарики, он тоже наверняка от нее откажется», – подумала Ванда.
Она встала.
– Мне нужно идти. Я пообещала Рихарду, что загляну к нему.
Хаймер напряженно смотрел на свою пустую кружку.
Ванда, как и Ева до этого, сунула еще раз голову в кухню.
– Иногда мне кажется, что ты согласился, чтобы я приходила, только потому, что знаешь, как это рассердит Йоханну.
– Что ты сделала?
Рихард от удивления выпустил из рук стеклянную заготовку, над которой работал, и уставился на Ванду.
– Я предложила ему сделать перед домом витрину, в которой бы он мог разместить товары, которые производит: чтобы можно было выбрать. А еще сделать вывеску, что люди могут зайти в мастерскую и посмотреть, как он работает. Кто никогда не видел, как выдувается стекло, наверняка решит, что это невероятно интересно. Такое бы точно привлекло покупателей, я уверена. Но он отказался подумать над моим предложением даже минуту. «Я же не зверь в зоопарке!» – накричал он на меня.
Ванда с досадой пригладила пряди волос на затылке.
Рихар безудержно расхохотался, а потом махнул рукой, приглашая девушку подойти к нему.
– Подойди ближе, чтобы я мог тебя поцеловать! – крикнул он, все еще смеясь.
– Мне хотелось бы знать, что в этом такого смешного, – ответила Ванда, продолжая сидеть. Ее взгляд упал на ледяные узоры в окне перед ними. «Как только Рихард выдерживает весь день на таком холоде?»
– Городские покупатели ушли именно без витрин. Что-то же должно привлекать людей в магазин!
– Конечно, но не у нас! Ванда, ты в деревне! Знаешь, как у нас раньше говорили о горожанах? Они бьют баклуши за семью горами.
Ванда взглянула на него сквозь слезы.
– Ты еще ударь меня в спину!
Горелка Рихарда в последний раз вспыхнула и погасла. Табурет заскрежетал по деревянному полу. Потом Рихард подошел к Ванде, сел за стол, взял ее окоченевшие руки в свои и поцеловал ладони.
Ванду охватила дрожь, как и всякий раз, когда он ее касался.
– Кто будет смотреть в такую витрину? Несколько путешественников, которые заплутали в Лауше, но таких ты сможешь пересчитать по пальцам. Мы живем за счет контактов, которые выходят за пределы деревни.
В голосе Рихарда слышалось легкое нетерпение.
– Да, я знаю! – проворчала Ванда. Ей было неприятно, оттого что она выставила себя на посмешище.
– И таких контактов у моего отца нет. Их больше нет. Он получил один смехотворный заказ на прошлой неделе. Пятьдесят стеклянных чаш с ножками – просто грандиозно! Он давно разорился, мастерская на последнем издыхании, и ты думаешь, он это осознает?
Она тяжело вздохнула.
– Эта покорность судьбе! Как мне его убедить, что нужно брать дело в свои руки? Можно всего достичь, если только захотеть! По крайней мере, нужно хотя бы знать, чего хочешь…
Ее ярость отступила – на смену ей пришла задумчивость.
– Мне кажется, я как рыбак, который забрасывает леску в мутный пруд, не зная, что, собственно, хочет поймать. Что бы я ни предложила, отец отметает. Между нами это превратилось в какое-то состязание. По крайней мере, в этом мы преуспеваем!
Ванда осеклась.
– Почему я разрешила втянуть себя во все это? – выдавила она наконец сквозь слезы.
Почему Рихард просто не подошел, не взял ее за руку и погладил так, как он умел, и…
– Не сердись на меня, но, честно говоря, я считаю иначе. Ты бы подошла к этому делу… как-то организованнее.
Рихард поглядывал на нее с веселым огоньком в глазах.
– Что?
Ванда прекратила хныкать. Она вдруг почувствовала, как в душе вскипает необузданная ярость.
– Неужели я появилась и стала всем рассказывать, что я мудрость ведром черпаю? Ты втянул меня в это дело!
Несмотря на такой выпад, Ванде все еще хотелось притянуть Рихарда к себе и поцеловать, хотя внутри ширилась злоба.
Он усмехнулся.
– Твое сравнение с рыбаком прозвучало очень неплохо, только я вот что вижу: тебе, американке с коммерческим образованием, наверняка удастся вытащить на берег большую рыбу. Может быть, ты просто пока использовала не ту удочку. Или рыбачила не в том пруду. Но все изменится.
В животе у Ванды разлилось неприятное чувство. О каком коммерческом образовании идет речь? Если бы она знала, что Рихард воспримет каждое ее слово за чистую монету…
Что бы на все это сказал Стивен? Ответ лежал на поверхности: он бы согласился с Рихардом. «Без организации и стратегического планирования любое предприятие превращается в бессмысленную затею!» – сколько раз Ванда вместе с матерью слышали за ужином такие речи. В большинстве случаев, когда их конкуренты терпели коммерческое фиаско. Может, ей тоже составить какой-то план? Чтобы в нем были пункты, которые можно прорабатывать один за другим. Эта мысль несколько утешила девушку.
