До сих пор экологи не возражают. Красный флажок появляется тогда, когда на вертикальных фермах предполагается разводить кур и свиней — идея, которую отстаивает специалист по агропаркам Петер Смеетс
[237]. Аргументация Смеетса с точки зрения голландской сельскохозяйственной индустрии последовательна: если уже сегодня экспортируется 80 % свинины и спрос растет, почему бы откорм свиней не сконцентрировать в агроиндустриальных комплексах недалеко от портов? Там можно сразу помещать импортируемые корма в силосные сооружения, а животных забивать на месте и грузить на рефрижераторные судна. Тем самым живое существо окончательно превращается в чистое сырье для мясной отрасли. Конечно, извращение, но в русле повсеместно растущего потребления мяса вполне логично, поскольку достойное содержание животных возможно, только если мы будем есть меньше мяса. Ежедневное употребление мясо и чистая совесть несовместимы.
Кстати сказать, urban farming подразумевает не аграризацию города, а урбанизацию деревни. Это открывает новые перспективы самообеспечения крупных городов свежими продуктами питания. Можно рассуждать о том, в каком объеме городские фермы заменят традиционное сельское хозяйство. Но чем выше будет самообеспечение городов, тем меньше будут требования к сельскому хозяйству любой ценой увеличивать площади и любыми средствами повышать урожаи. Попутно это создает рабочие места и обеспечивает доходы растущему городскому населению. Зелень на крышах улучшает микроклимат и связывает углерод. Овощи и фрукты не нужно «настраивать» под долгое хранение и перевозки, они будут свежими попадать на стол. Не в последнюю очередь аграрные кооперативы, огородные товарищества и локальные рынки способствуют укреплению социальных связей в городах.
Предварительные итоги
Готового ответа на вопрос о типе продовольствия XXI в. не существует, лишь разные пересекающиеся возможности. Сельское хозяйство будет и дальше диверсифицироваться в рамках широкого спектра, включающего в себя мелкие крестьянские хозяйства, агропромышленные центры, экологическое земледелие и городскую агрикультуру. Изменится и биологическое сельское хозяйство, которое вовсе не отказывается от достижений современных аграрных технологий, биологии растений и почвоведения, напротив, намерено оптимально использовать продуктивность природы. Это предполагает постоянное углубление наших знаний о биологических процессах. Сельское хозяйство — прямой взаимообмен между человеком и природой. Чем больше мы знаем о жизнедеятельности почвы и биологическом обмене веществ, тем более устойчивое взаимодействие с природой можем организовать. В этом смысле научный подход к производству продовольственной продукции, начало которого было заложено возделыванием полей, огораживанием пастбищ и разведением скота, выращиванием растений, сохраняется. Мы всегда стремились культивировать природу. В числе прочего это означало пошаговую эмансипацию от первозданной природы — посредством искусственного орошения, террасирования ландшафтов, повышения плодородия почвы, выращивания высокоурожайных растений и разведения полезных животных. Речь здесь идет об осознанном формировании природы. В XXI в. это развитие с учетом невиданного размаха и глубины аграрных исследований ускорится.
Было бы, однако, неверно считать панацеей исключительно высокую продуктивность сельского хозяйства. Подавляющее большинство производителей сельхозпродуктов в мире — мелкие крестьяне; 75 % владеют в лучшем случае 2 га земли. Поэтому в целях продовольственной безопасности развивающихся стран важнее всего повышать урожаи мелких крестьянских хозяйств. И здесь право на землю, транспортная инфраструктура, склады, выгодные кредиты, гарантированное энергообеспечение играют такую же большую роль, как и усовершенствование методов земледелия. Как раз для мелких крестьян образование и квалификация — ключ к повышению урожаев и улучшению жизни. Во всех сегментах сельского хозяйства возрастает значение прикладной науки для удовлетворения растущей потребности в разного рода аграрной продукции.
7. Революция в энергетике
В июне 1993 г. немецкие электрические концерны пророчили в газетах: «В будущем солнце, вода и ветер смогут покрыть нашу потребность в электричестве не более чем на 4 %». Не прошло и 10 лет, как в Германии четверть всего объема электричества уже поставляли возобновляемые источники энергии. Мы уже вступили в эпоху энергетической революции. Стартовый выстрел дал Закон о возобновляемых источниках энергии красно-зеленой правительственной коалиции, вступивший в силу в начале 2000 г. Он основывался на двух гарантиях, послуживших действенным стимулом к началу энергетической революции: во-первых, на 20 лет гарантировался сбыт зеленого электричества, а во-вторых, при закупках электричества электросети отныне должны были отдавать предпочтение возобновляемым источникам энергии. Дополнительные расходы были включены в цену на электричество. Это дало возможность косвенного увеличения финансовой нагрузки на ТЭС и АЭС, а не на оборудование, производящее регенеративное электричество. Закон обеспечил длительную стабильность доходов инвесторов, что привело к настоящему инвестиционному буму. Германия стала лидером ветровой и солнечной энергетики. В пяти землях ФРГ доля возобновляемых источников уже перешагнула отметку 35 %. Лидирует Мекленбург — Передняя Померания (84 %), вплотную за ней Шлезвиг-Голштейн и Бранденбург (около 75 %). Эти регионы Германии, где сконцентрированы ветровые электростанции, в недалеком будущем полностью покроют свою потребность в электричестве из экологически чистых источников
[238].
Распространение возобновляемых источников энергии стало стимулом для создания рабочих мест: согласно исследованию Федерального министерства по охране окружающей среды, в 2011 г. в сфере электричества и отопления работало около 380 000 человек, что в два раза больше, чем 7 лет назад. Примерно три четверти этих рабочих мест появилось благодаря Закону о возобновляемых источниках энергии. Больше всего человек было занято в солнечной энергетике (125 000, включая работников физического труда), чуть меньше — в био- и ветроэнергетике
[239]. Правда, по данным Федерального союза солярной энергетики, в 2012 г. занятость в немецкой солярной отрасли резко сократилась — на 30 000 рабочих мест. Причиной тому общемировой избыток мощностей, понижение цен и неслыханно дешевые предложения китайских производителей, которым государство помогает беспроцентными кредитами и другими льготами. Пока зарубежные солярные предприятия, пользуясь Законом о возобновляемых источниках энергии, получают прибыль, наращивая экспорт в Германию, Китай целенаправленно поддерживает свою промышленность. Всего 15 % солнечных батарей, установленных на крышах Германии, немецкого производства, 60 % — китайского
[240]. Участие немецких фирм на мировом рынке сократилось с 20 до 6 %. Доля солярных модулей составляет 9 %, инверторов — 35 %. За 6 лет (с 2006 по 2012 г.) цены на оборудование упали на баснословные 64 %. Правда, нельзя утверждать, что немецкая солярная энергетика неповинна в постигшем ее кризисе. По данным Федерального министерства экономики, ее расходы на научные исследования и опытно-конструкторские разработки составляют 2,5 % оборота (по состоянию на 2009 г.). Это с учетом юного возраста отрасли, имеющей высокий инновационный потенциал и сильных конкурентов на мировом рынке, с позволения сказать, до смешного мало. Для сравнения: в немецкой автомобильной промышленности эта цифра составляет 6 %, в электротехнике — 7 %, в фармацевтике — 9 %.
