— Не ворчи! — Матильда ткнула парня в бок. — Лучше неси письмо. Где там ты его прячешь?
— Да вот оно, — Фредерико вынул письмо английской королевы из-за пазухи, — я его постоянно ношу с собой, — он развернул помятый листок бумаги.
Фрейлина заглянула ему через плечо:
— О, ничего не понимаю! На каком языке оно написано?
— На испанском! — гордо ответил Фредерико, любуясь на знакомые с детства слова. — Оказывается, я соскучился по родной речи, — он начал пробегать глазами по наспех написанным строчкам.
— Ну что? О чём там? — теребила его Матильда.
— Надо ехать, — заключил испанец, складывая письмо и пряча его на прежнее место, — мою госпожу пытаются отравить. Она считает, что это делают по распоряжению Анны Болейн. Она боится за себя, но больше беспокоится за свою дочь, принцессу Марию. Королева уверена, что Анна не успокоится и после развода. Она просит Карла помочь ей бежать из Англии.
— А теперь, когда Анна родила дочь, а не сына, она может желать их смерти ещё сильнее, — прошептала Матильда. Её большие карие глаза сделались совсем круглыми от ужаса.
— Я полный идиот, дорогая, — Фредерико поправил шляпу и крепко сжал шпагу побелевшими от напряжения пальцами. — Пока я тут развлекаюсь с де Виларом при дворе французского короля, там, в Англии, страдает королева! Настоящая королева, а не сместившая её с законного трона ведьма. Я выезжаю сегодня же ночью. И да простит меня благородный граф! — Он страстно поцеловал Матильду в губы. — Обещай только ждать меня. Я обязательно вернусь, и мы поженимся.
— Я поеду с тобой! — воскликнула девушка.
— Нет, ты останешься здесь. Мой путь может быть полон опасностей. Да и один я доберусь до Испании гораздо быстрее...
3
Торжество, устроенное в честь крещения Елизаветы, поразило многих. Генрих не мог и мысли допустить о том, что его враги, расположившиеся по всей Европе за Ла-Маншем, смогут злорадно потирать руки, узнав о том, как он расстроен из-за рождения дочери. Э, нет! Он устроит такой праздник, какой и не снился всем этим Францискам и Карлам!
День крестин Генрих объявил праздничным днём, велел звонить в колокола и читать благодарственные молитвы. На вечер в Гринвиче планировался бал, а с утра малышку Бэт взяла на руки герцогиня Норфолкская и отправилась во главе длинной процессии из дворца в церковь.
* * *
Конечно, Елизавете хотелось зареветь. Вокруг было столько народу, все шумели, выкрикивая слова приветствия, и гул стоял невыносимый. Пожилая герцогиня с трудом удерживала в дрожащих старческих руках малютку, и Бэт просто-напросто боялась, что она её в итоге уронит на землю. Но принцесса молчала. Она даже уснула на время, представив остальным любоваться на украшенный в честь её рождения город.
Спящую малышку опустили в серебряную купель, она открыла глаза и расплакалась. А окружающие с умилением смотрели на неё и улыбались: все младенцы ведут себя во время крестин одинаково, будь то мальчик или девочка, будь то ребёнок простолюдина или принцесса. Впрочем, через мгновение Елизавету вытерли и облачили в красное платьице, отороченное белым кружевом и украшенное жемчугом. В Гринвичском дворце принцессу уже ждала кормилица...
* * *
Анна, едва оправившись после тяжёлых и мучительных родов, восседала на троне. Платье из парчи и бархата, усыпанное драгоценностями и сшитое специально к этому дню, не радовало королеву: в нём ей было жарко, а юбки тянули вниз, словно пытаясь заставить её лечь в могилу. Анне хотелось вернуться в свою спальню и снова лечь в постель. По долг повелевал ей находиться возле мужа.
— Не забывайте об обещании родить мне наследника, — зашептал Генрих на ухо жене. — Сегодняшний праздник в честь нашей дочери не означает, что мы оставили надежду получить от вас сына.
В ответ Анна смогла лишь натянуто улыбнуться. Она сердилась из-за своего бессилия: в данной ситуации её обычные уловки не срабатывали. Анна заметила, что хоть по-прежнему и нравится Генриху, но он к ней начинает привыкать. После свадьбы и официального развода с Екатериной его волновал только один вопрос: родится ли у Анны сын? Теперь, когда надежды короля в очередной раз рухнули, очаровывать его станет ещё сложнее.
Королева с раздражением посмотрела на Генриха. Когда она впервые увидела его, приехав из Франции, он был моложе и красивее, а характер был гораздо менее крут. Сейчас рядом сидел толстый мужчина, одним своим видом внушавший страх. Его крупные пальцы перебирали подол короткого плаща, отороченного горностаем. Ноги, облачённые в тёмно-синие панталоны, которые на нём едва не трещали, были обуты и широкие туфли размером, пожалуй, в две туфли Анны. Окладистая, аккуратно подстриженная борода придавала ему строгий и серьёзный вид.
Анна представила себе мужа в постели. Его грузное тело больше её не привлекало, а даже отпугивало. Она оглянулась — привлекательных молодых людей было вокруг много, но танцевали они не с ней. Никто не осмеливался пригласить жену короля, столь скорого на расправу. «И с этим тоже нужно что-то делать», — печально подумала Анна, разглядывая симпатичного юношу, оказавшегося неподалёку. Она была ещё довольно-таки молода, и ей хотелось получать удовольствия от жизни, а не только быть женой стареющего и толстеющего короля.
* * *
В декабре Елизавету из Гринвича перевезли в Хэтфилд Хаус — дворец, расположенный неподалёку от Лондона. Анна была только рада реже видеть дочь: слишком уж она ей напоминала о постигшей неудаче. С принцессой в Хэтфилд отправился целый штат прислуги. Генрих, несмотря на разочарование, любил Бэт и не хотел обделять её необходимым для дочери короля вниманием.
Про свою первую жену он, казалось, забыл. Екатерина жила в заброшенном замке в Хантингтоншире. У неё осталось совсем мало слуг, и даже лучшей подруге велели удалиться со двора бывшей королевы. Замок, в котором она жила, был мрачным, холодным и сырым. Частые недомогания Екатерины относили на то, что король не позволяет ей переехать в более полезное для здоровья место.
Однако в ту зиму холодно было не только в Хантингтоншире...
Кутаясь в тёплый плащ, Анна вышла на улицу. Она, не оглядываясь, пошла в сторону конюшен. Капюшон срывало ветром, и забранные в высокую причёску волосы постепенно рассыпались по плечам.
— Говорите быстрее! — дрожа всем телом, велела она мужчине, который ожидал её неподалёку от лениво жующих сено лошадей. — Вы сделаете так, чтобы она умерла постепенно, не сразу и не вызывая подозрений?
— Да, я смогу выполнить вашу просьбу, — медленно произнёс её собеседник. — Яд, который следует понемногу подсыпать в еду, действует в основном на желудок. Сразу она от этого не умрёт. Но её будут преследовать болезни, потому что организм будет ослабевать. Головокружения, обмороки, частые простуды гарантированы.
— Вот деньги, — Анна протянула небольшой мешочек. — Вы договорились с кем-нибудь из её слуг? С тем, кто будет подсыпать яд?
