Книга Восьмой круг. Златовласка. Лед, страница 140. Автор книги Эллин Стенли, Эд Макбейн

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Восьмой круг. Златовласка. Лед»

Cтраница 140

— У тебя тренированная память, — улыбнулся Карелла.

— Как долго от Филадельфии на поезде? — спросил Мейер.

— Около полутора часов.

— Легко можно успеть. Времени достаточно, чтобы что-нибудь здесь сделать. Если человеку нужно что-то сделать.

— Да, — кивнул Карелла.

— Джейми предпочитает блондинок, помнишь? — сказал Мейер. — Так она нам сказала? Хореограф любит блондинок. Выходит, это знают все, кроме Картера? Он присутствовал, когда вся их компания выбирала танцоров. Совместное решение, помнишь? Так как же он вдруг не помнит цвет ее волос? Назвал ее «рыженькая крошка». Внезапно хореограф, который предпочитает блондинок, берет в ансамбль рыжую? Стив, тут что-то не так. Ты ему веришь?

— Нет, — сказал Карелла.


Покупка билетов стала для Кареллы потрясением.

Он давно не бывал на популярном спектакле и не знал, какие сейчас цены. Когда кассирша протянула ему маленький белый конверт и Карелла увидел торчащие из него корешки желтых билетов, он подумал, что, наверное, ошибся: вряд ли эти цифры — цена. Но затем последовало устное подтверждение:

— Восемьдесят долларов, пожалуйста.

Карелла заморгал. Восемьдесят разделить на два — сорок баксов за билет!

— Карточка или наличные? — спросила кассирша.

Карелла не носил с собой кредитную карту; он не знал полицейских, которые носили бы с собой кредитки. На мгновение он запаниковал. Найдется ли в его в бумажнике восемьдесят долларов? Как выяснилось, у него было девяносто два, и это означало, что придется звонить домой и просить Тедди захватить из дома наличные.

«Этому спектаклю лучше бы оказаться достойным своей цены», — думал он, направляясь к телефону в холле. Фанни, экономка Кареллы, ответила после четвертого гудка.

— Квартира семьи Карелла.

— Фанни, привет, это я. Можешь передать Тедди сообщение? Во-первых, скажи ей, что я купил билеты на мюзикл под названием «Шпик» и предлагаю поужинать перед спектаклем. Передай, что я буду ждать ее в шесть тридцать в ресторане «О’Мэлли». Она знает, мы там бывали. И еще скажи ей, чтобы принесла с собой наличные. У меня деньги на исходе.

— Это три сообщения, — сообщила Фанни. — Сколько наличных?

— Достаточно, чтобы оплатить обед.

— Я собиралась делать свиные отбивные, — сказала Фанни.

— Прости. Неожиданные обстоятельства.

— М-м, — протянула Фанни.

Фанни Ноулз было «немного за пятьдесят», как она говорила со своим еле уловимым ирландским акцентом. У нее были голубые волосы, она носила пенсне, весила около семидесяти килограммов и правила хозяйством Кареллы железной рукой — с того дня, как десять лет назад прибыла сюда в качестве временного дара от отца Тедди. Фанни была медсестрой, и изначально они договаривались, что она останется у них только на месяц, чтобы помочь Тедди справиться с новорожденными близнецами. Фанни сама предложила остаться у них в качестве домработницы, на зарплату, какую они могли себе позволить, пояснив, что не желает больше совать градусники в помирающих стариков. Так она и жила с ними до сих пор.

Ее молчание в трубке было зловещим.

— Фанни, мне правда жаль, — сказал Карелла. — Но так нужно по работе.

— И что мне делать с десятком свиных отбивных? — вопросила она.

— Приготовь касуле, — предложил он.

— Это еще что за хрень? — спросила Фанни.

— Поищи в кулинарной книге. Так передашь мое сообщение?

— Когда вернется. Должна скоро прийти. Ей придется бегом бежать, чтобы успеть к шести тридцати.

— Ну, передай, ладно?

— Передам, — сказала Фанни и повесила трубку.

Он положил трубку на рычаг, вышел из театра, нашел проулок, ведущий к служебному входу, подошел к двери и постучал.

Дверь открыл старик. Он недоуменно посмотрел на Кареллу, потом сказал:

— Касса с другой стороны здания.

Карелла показал ему значок и удостоверение.

— Я за списком.

— За каким списком?

— Персонала.

— Ах, да, мистер Картер звонил мне… Заходите. Вон он, на пробковой доске. Только я не могу вам его отдать, у меня другого нет. — Старик помолчал. — Можете переписать, если хотите.

Карелла пошел к списку, висящему на стене рядом с телефоном. Четыре машинописных страницы. Он посмотрел на часы.

— Ничего, если я его заберу, чтобы сделать копию?

— Ни в коем случае, — отрезал старик. — У меня другого нет.

— Но я надеялся…

— А если кто из актеров не явится за полчаса, как мы с ним свяжемся? Как мы узнаем, что надо готовить дублера, если кто заболел или еще что? Список останется там, где висит.

Карелла вздохнул, сел на высокий табурет возле висящего на стене телефона и начал переписывать имена в блокнот.


Прачечная самообслуживания располагалась на углу Калвер и Десятой, в районе, который многие годы был исключительно ирландским, а ныне превратился в плавильный котел для ирландцев, черных и пуэрториканцев. Плавильный котел здесь, как и везде в этом городе, похоже, никогда не нагревался до температуры плавления, однако жителей это не беспокоило.

Даже при том, что все они покупали еду и одежду в одних и тех же магазинах, ездили в одном метро, стирали одежду в одних и тех же прачечных и ели гамбургеры, сидя бок о бок в одних и тех же грязных барах, — все они считали, что ирландцам лучше общаться с ирландцами, неграм с неграми, пуэрториканцам с пуэрториканцами, а что человек человеку брат — чушь и ерунда.

Эйлин Берк с персиково-сливочной кожей, рыжими волосами и зелеными глазами вполне могла сойти за одну из дочерей Гибернии [55] — на что полицейские, собственно, и надеялись. Будет не дело, если Грязный Трус, как остроумно прозвали прачечного бандита парни из восемьдесят седьмого, заглянет в прачечную со своим «магнумом-357», догадается, что Эйлин из полиции, и пробьет в ее роскошой груди дырку размером с шар для боулинга. Нет, Эйлин Берк не желала становиться мертвой героиней. Эйлин Берк мечтала стать первой леди-шефом детективов в этом городе, но не через собственный труп. Для сегодняшней операции она оделась более сдержанно, чем одевалась в тех случаях, когда хотела привлечь внимание насильника на улице. Ее рыжие волосы были стянуты на затылке резинкой и покрыты серым платком, скрывающим золотые серьги-колечки, которые она считала своим талисманом. На ней было серое драповое пальто, коричневые гольфы длиной до колена и коричневые резиновые сапоги. Она сидела на желтом пластиковом стуле в очень холодной прачечной, глядя, как ее грязное белье (точнее, грязное белье ребят восемьдесят седьмого участка) крутится в одной из стиральных машин. Неоновая вывеска в витрине вспыхивала оранжевым — «Прачечная», а затем зеленым — «самообслуживания». В открытой сумочке на коленях под пачкой бумажных салфеток лежал «особый» тридцать восьмого калибра.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация