— Сделаю потише, — сказал Мур и сразу же направился к радио. Когда он убавил звук, Карелла задумался, почему он просто не выключил его.
— Ну вот, — сказал Мур.
Музыка по-прежнему звучала раздражающе громко. Карелла подумал, не туговат ли студент на ухо, и тут же спросил себя, не слишком ли эмоционально он реагирует. К привычкам слабослышащих людей следовало бы отнестись с бо́льшим тактом.
— Не хотели беспокоить вас в университете, — сказал Карелла громко, чтобы его было слышно за музыкой. Вступили кларнеты, догадался он. Или, может быть, флейты.
— Вы не могли бы сделать еще тише? — сказал Мейер, по-видимому, не обремененный заботой о чувствах людей со стойким нарушением функций организма.
— О, простите, — сказал Мур и снова отправился к радио. — Привык слушать громко.
— Есть результаты исследований, — сказал Мейер.
— Каких исследований?
— О поколении рок-н-ролла. Оно стремительно глохнет.
— В самом деле?
— В самом деле, — сказал Мейер. — Из-за децибелов.
— Ну, я пока не оглох, — улыбнулся Мур. — Угостить вас чем-нибудь? Кофе? Чай?
— Нет, спасибо, — сказал Карелла.
— Что ж, присаживайтесь. Говорите, пытались найти меня в университете?
— Наоборот, мы не хотели вас там беспокоить.
— Ну, спасибо. Я вам очень признателен. Я и так сильно отстаю, а тут еще и из аудитории вытащили бы… — Он посмотрел сначала на Кареллу, потом на Мейера. — С чем вы пришли? Есть хорошие новости?
— Пока нет, — сказал Карелла.
— А-а. Я уж подумал…
— Нет, к сожалению.
— Как по-вашему, есть еще шанс, вы его поймаете?
— Мы работаем, — сказал Карелла.
— Мистер Мур, — сказал Мейер, — вчера у нас состоялся долгий разговор с девушкой по имени Лонни Купер, одной из танцовщиц в «Шпике».
— Да, я ее знаю, — кивнул Мур.
— Она рассказала нам о вечеринке в ее квартире, что была неделю назад в воскресенье… которую вы пропустили.
— И что? — озадаченно сказал Мур.
— Она подтвердила, что на вечеринке был кокаин.
— Подтвердила?
— Ранее мы слышали это от трех отдельных источников.
— Да? — Мур по-прежнему выглядел озадаченным.
— Мистер Мур, — сказал Карелла. — В последний раз, когда мы говорили с вами, мы спросили, не была ли Салли Андерсон как-то связана с наркотиками. Вы сказали нам…
— Ну, я действительно не помню точно, что…
— Мы спросили вас, цитирую: «Она имело дело с наркотиками?» И вы ответили, цитирую: «Нет». Мы также спросили, не была ли она вовлечена в другие нелегальные занятия, и на этот вопрос вы тоже ответили «нет».
— Так и есть. Насколько я знаю, Салли не имела дело ни с наркотиками, ни с чем-либо другим.
— Вы настаиваете?
— Да.
— Мистер Мур, на данный момент четыре разных человека сказали нам, что на той вечеринке Салли Андерсон нюхала кокаин.
— Салли? — Он помотал головой. — Нет, извините, не верю.
— Вы ничего не знали об этой ее привычке?
— Ну, строго говоря, кокаин не вызывает привычки. Нет абсолютно никаких доказательств потенциала зависимости от метилового эфира бензоилэкгонина.
— А как насчет психологической зависимости?
— Ну, да… но когда вы спросили меня, имелась ли у Салли привычка…
— Мы спросили, знали ли вы об этой привычке, мистер Мур.
— Я просто возражаю против слова «привычка». В любом случае я не верю, что Салли Андерсон принимала кокаин. Или любой другой наркотик, если уж на то пошло.
— Как насчет марихуаны?
— Я не считаю ее наркотиком.
— Мы нашли волокна и семена марихуаны в ее сумочке, мистер Мур.
— Это вполне вероятно. Однако позвольте повторить: я не считаю марихуану наркотиком.
— Мы также обнаружили следы кокаина.
— Я удивлен.
— Даже после того, что мы сказали вам о той вечеринке?
— Не знаю, кто вам сказал, что Салли нюхала кокаин, но…
— Назвать вам имена?
— Да, пожалуйста.
— Тина Вонг, Тони Асенсио, Майк Ролдан и Лонни Купер.
Мур тяжело вздохнул, затем покачал головой.
— Не понимаю. У меня нет причин сомневаться в ваших словах, но…
— Она никогда не нюхала кокаин в вашем присутствии?
— Никогда.
— И все это для вас полная неожиданность?
— Именно. Я поражен.
— Мистер Мур, на протяжении ваших отношений с мисс Андерсон вы когда-нибудь видели ее по воскресеньям?
— По воскресеньям? — Тут зазвонил телефон. — Простите, — сказал он и поднял трубку. — Алло? О, привет, мама, как ты? — Некоторое время он молча слушал. — Нет, ничего нового. На самом деле у меня как раз сейчас тут два детектива, которые работают по этому делу. Нет, пока еще нет. Да, все еще очень холодно, а как там у вас? Ну, мама, двадцать градусов по Цельсию это не то, что я бы назвал «холодно». — Он закатил глаза к потолку. — Пока не уверен. Сейчас у меня экзамены. Может, на весенние каникулы, посмотрим. Знаю, что я давно не приезжал, мам… Да нет, август был не так давно. Нет, не восемь месяцев прошло, мам, всего шесть. Даже меньше шести. Чувствуешь себя хорошо? Как рука? Да? Мне жаль это слышать. Ходила к врачу?.. Ну, он, наверное, прав. Мама, он ортопед, он лучше меня знает… Вообще-то пока нет. Спасибо, конечно, но я пока еще не врач. Мое мнение пока мало чего стоит, мам. Ну… ага… ага… что ж, если хочешь считать, что я спас мальчику жизнь, прекрасно. Любой мог бы сделать то, что сделал я… Прием Геймлиха. Геймлиха. Какая разница, как пишется, мама? — Он снова закатил глаза. — Мам, мне правда пора идти, меня ждут детективы… Что? Хорошо, я скажу им. Уверен, они и так делают все возможное, но я передам. Да, мам. Скоро позвоню. Пока.
Он положил трубку, облегченно вздохнул, повернулся к детективам и пояснил без надобности:
— Моя мать.
— Она, случаем, не еврейка? — спросил Мейер.
— Мама? Нет.
— А похоже, — сказал Мейер и пожал плечами. — Наверное, все матери в какой-то степени еврейки.
— Ей там одиноко, — сказал Мур. — С тех пор как умер отец…
— Сочувствую вашей утрате, — сказал Карелла.
— Ну, это случилось давно, в июне прошлого года. Говорят, требуется по крайней мере год, чтобы пережить развод или смерть близкого человека, и она еще не до конца свыклась… Салли помогала ей, но теперь… — Мур покачал головой. — Она ужасно скучает по отцу. Он был замечательным человеком. Врачом. Хирургом. Я тоже стану хирургом. Он заботился о нас так, будто мы были королевской крови. Даже после своей смерти. Обеспечил мать — ей не придется беспокоиться о деньгах всю оставшуюся жизнь, и мне оставил достаточно денег, чтобы я мог учиться в университете, а потом основать свою практику. Замечательный был человек. — Он снова покачал головой. — Прошу прощения, нас прервали… Вы спрашивали меня…
