Ему понадобилось полчаса.
Он совал и совал в щель треклятую пластиковую полоску, просовывал ее между дверью и косяком, крутил так и эдак, покачивал и тряс, пытаясь зацепить язычок. Он начал потеть. Он вынимал и снова вставлял полоску, толкал и пихал ее, поминутно оглядываясь через плечо, шепотом уговаривая замок: «Давай же, детка, давай!» — уверенный, что сейчас какая-нибудь старушка выйдет из своей квартиры и заорет что есть мочи. Он дергал пластиковую полоску, пытаясь поймать язычок замка, то нащупывая его, то теряя, потея все больше и больше. Тяжелая ряса липла к телу, руки лихорадочно работали все полчаса, прежде чем защелка наконец начала поддаваться (осторожно, не упустить бы теперь!). Он почувствовал, как язычок сдвинулся с места, как пластик проник между сталью язычка и деревом, и стал медленно поворачивать полоску, ощущая, как язычок заскользил, заскользил, а потом утонул в замке целиком. Брат Антоний схватил ручку, повернул ее — и дверь открылась.
Весь мокрый от пота, он быстро вошел в квартиру, закрыл за собой дверь и привалился к ней, тяжело дыша. Отдышавшись, полез в карман и достал коробку зубочисток. Взял одну, затем осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Он открыл дверь пошире, сунул зубочистку в замочную скважину и отломил торчащий кончик, чтобы ничего не было заметно снаружи. Снова закрыл дверь и запер замок изнутри. Как объяснил Большой Джек, если кто-нибудь придет в квартиру с ключом и вставит ключ в скважину, не зная, что там зубочистка, он будет долго возиться, пытаясь открыть, и тогда вор в квартире услышит щелчки металла о металл и успеет вылезти в окно — или что он там себе выбрал для срочной эвакуации. Кухня — хороший путь для эвакуации, говорил Большой Джек. В некоторых кухнях есть двери черного хода, а возле окон большинства кухонь имеются пожарные лестницы. Он не знал, почему кухни так часто оснащают пожарными лестницами, но так уж оно было. Брат Антоний пошел на кухню, наклонился над раковиной и выглянул в окно. Пожарной лестницы не оказалось. Он стал ходить по квартире, выглядывая из всех окон в поисках пожарной лестницы. Единственная пожарная лестница нашлась у окна спальни. Брат Антоний повернул защелку и чуть-чуть приоткрыл окно, чтобы он мог в одну секунду раскрыть его и выскочить на лестницу, если вдруг кто-нибудь придет. Затем вошел в гостиную.
Хорошая квартирка. Ковер на полу, красивая мебель. Неплохо бы им с Эммой пожить в таком месте. На стенах висят картинки, черный кожаный диван обложен подушечками. Там висело и несколько фотографий девушки, одетой в трико и короткие пушистые юбки, в каких танцуют балерины. Наверное, это и есть Салли Андерсон. Хорошенькая. Светлые волосы, красивая фигура — правда, уж больно худа. Любопытно, где можно достать эти маленькие балетные юбки. Наверное, в городе есть места, где их продают. Надо бы купить такую для Эммы. Он представил, как Эмма бегает по квартире голая, одетая только в пушистую юбчонку.
На стене возле ванной висела афиша какого-то балетного спектакля. Брат Антоний решил начать с ванной, — по словам Большого Джека, многие люди прячут ценности в унитазном бачке. Он опустил крышку унитаза и снял верх сливного бачка. Заглянул внутрь. Темная, ржавая вода. Он сунул руку в воду, пощупал. Ничего. Он вытащил руку, вытер ее о полотенце, висящее на крючке напротив унитаза, вернул на место крышку бачка и задумался, припоминая, в каких еще местах Большой Джек советовал искать.
Что ж, попробуем осмотреть спальню, подумал он. Большой Джек говорил, что во многих комодах нижний ящик стоит только на раме, и под ящиком нет полки. Это означало, что между ящиком и полом остается пустое пространство высотой около двух-трех дюймов. Можно вытащить ящик, положить свои ценности прямо на пол, а потом поставить ящик обратно. Неопытный грабитель пороется в ящике, но не подумает о том, чтобы, вытащив ящик, посмотреть на полу.
Брат Антоний вытащил нижний ящик. Он был полон трусиков и бюстгальтеров. Маленькие нейлоновые бикини всех цветов радуги. Бюстгальтеры крошечные — видать, сиськи у девушки совсем маленькие. Он попытался представить себе ее в одних трусиках. Она была, конечно, слишком худой, но порой и тощие девицы ничего — как говорят, чем ближе кость, тем слаще мясо. Он взял фиолетовые трусики и подержал их в руках несколько секунд, прежде чем бросить в ящик. Все-таки у него здесь дело: нужно найти либо кокаин, либо нечто такое, что скажет ему, где девушка брала товар.
Брат Антоний опустился на четвереньки и заглянул в пустое пространство под ящиком. Ничего не видно — темно. Он встал, включил лампу на комоде и снова опустился на четвереньки. Все равно ничего не видно. Он сунул туда руку и стал ощупывать пол. Нет, ничего. Тогда он поднял ящик с пола и отнес к кровати — хорошей большой кровати, накрытой лоскутным покрывалом, — и вывалил на нее содержимое ящика. Порылся. Ничего, кроме бюстгальтеров и трусиков. Чертова девица, должно быть, меняла белье три раза в день. Вероятно, так делают все танцовщицы. Пляшут до седьмого пота, вот и меняют белье постоянно.
Он вытащил из комода остальные ящики и тоже перевернул их на кровать. Кроме одежды — ничего. Блузки, свитера, колготки, футболки… куча девчачьих одежек. Кокаина нет. Как нет и никакого клочка бумаги с надписью на нем. Копы, верно, забрали все, что сочли интересным.
А потом небось продают всю наркоту, какую конфискуют, полицейские-то. Те еще жулики. Брат Антоний поставил руки на бедра и огляделся.
Большой Джек говорил, что иногда можно найти героин в сахарнице — если тебе повезло проникнуть в квартиру какого-нибудь наркодилера. Найти тайник с наркотой даже лучше, чем найти деньги или кредитные карточки. Брат Антоний вернулся в кухню, поискал сахарницу, нашел ее на нижней полке одного из шкафчиков, снял крышку и обнаружил, что чаша полна розовых пакетиков с заменителем сахара. Не подфартило. Он заглянул во все коробки с зерновыми хлопьями, полагая, что девушка могла сунуть килограммовый пакет в одну из коробок и присыпать кукурузными хлопьями или еще какой дрянью… Увы, и в коробках — ничего. Обыскал холодильник. Открытая баночка йогурта и увядшие овощи. Обыскал каждый ящик в гостиной, осмотрел дно каждой столешницы. Пусто. Он вернулся в спальню и открыл дверь гардероба.
У девицы было больше одежды, чем в универмаге на Холл-авеню. Даже шуба. Енот, вроде. Видать, неплохо зарабатывала, продавая снежок, — только где он, черт возьми? Брат Антоний принялся стягивать платья и пальто с вешалок, прохлопывая все карманы, швыряя вещи на пол позади себя. Ничего.
Он открыл обувные коробки. Сексуальная обувь, как у проституток. Некоторые туфли — на высоких каблуках, с ремнями вокруг лодыжек. Он снова подумал о ее трусиках.
В коробках ничего, кроме обуви. Тогда где же? Он заглянул в глубь гардероба.
У задней стенки висела мужская одежда. Ну, конечно, у этой шлюхи с ее сексуальными трусиками и высокими каблуками имелся парень. Хороший какой свитер, коричневый, Брат Антоний взял бы его себе, да размер маловат. Пара клетчатых брюк — такие он в жизни не наденет, хоть бы даже они ему пришлись впору. Черный шелковый халат с монограммой «Т. М.» на нагрудном кармане. Любишь затейливый секс, Т. М.? Ты надеваешь черный шелковый халат, она — шелковые трусики и туфли на высоких каблуках, нюхнули кокса, и в отрыв! Молодец, T. M. Подходящую одежду ты здесь держишь, Т. М., но ее не слишком много; видимо, ты здесь вместе с ней не жил?
