— В квартире есть кто-нибудь, кроме вас? — спросил он.
— Кто вы такой, черт возьми? — сказал Мур.
— У меня имеется письмо, которое вы написали, — сказал Брат Антоний.
— Какое письмо? О чем вы говорите?
— Из Майами, — сказал Брат Антоний. — Девушке по имени Салли Андерсон. Которая теперь мертва. Да упокоится ее душа с миром.
Мур промолчал.
— Салли получала кокаин от вас, — сказал Брат Антоний.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Она получала от вас кокаин и продавала его на окраине, — сказал Брат Антоний. — Пако Лопесу.
— Я не знаю никого по имени Пако Лопес.
— Но Салли Андерсон вы знаете, не так ли? Вы написали ей в августе о том, что купили в Майами большую партию кокаина. Где сейчас этот кокаин, мистер Мур? Тот кокаин, которым торговала Салли?
— Я ничего не знаю о кокаине, которым якобы торговала Салли…
— Мистер Мур, — тихо сказал Брат Антоний, — я не хочу причинять вам вреда. О Салли мы узнали от девушки по имени Джудит Квадрадо, которая серьезно пострадала, потому что недостаточно быстро сказала нам то, что мы хотели узнать.
— Кто — мы? — спросил Мур.
— Не ваше дело, — сказал Брат Антоний. — Ваше дело — сказать мне, где кокс. Это единственное дело, о котором вам стоит сейчас беспокоиться.
Мур молча смотрел на него.
— Да, мистер Мур, — кивнул Брат Антоний.
— Он весь продан.
— Вы купили восемь кило…
— Где вы нашли письмо? — сказал Мур. — Она сказала, что сожгла его!
— Значит, соврала. Как и вы, мистер Мур. Если все восемь кило ушли, где же она брала то, что продавала в городе?
— Не все, — сказал Мур. — Я продал шесть.
— А два оставшихся?
— Я отдал их Салли. Она забрала их отсюда, я не знаю, где они находятся.
— Вы отдали ей два кило кокаина? За которые заплатили сотни тысяч? Мистер Мур, не говорите глупостей.
— Я говорю правду. Она была моей девушкой, я отдал ей…
— Нет, — сказал Брат Антоний.
— Что бы она ни сделала с ними…
— Нет, вы не отдали ей два кило кокса, мистер Мур. Так сильно не любят. Где же они?
— Салли забрала их отсюда, они, наверное, в ее квартире. Если полиция не конфисковала.
— Мне известно точно, что в ее квартире кокаина нет, так что, возможно, полиция его и забрала. Кто их знает, этих воров? — Брат Антоний улыбнулся. — Но я не думаю, что это так. Я не думаю, что вы отдали бы два кило кокаина ценой в сто тысяч баксов, мистер Мур. Тем более когда он уже стоит в два раза дороже, чем вы заплатили за него в Майами. Нет, сэр. Так где же он?
— Я уже сказал…
Брат Антоний вдруг схватил одну руку Мура своей правой рукой, подтащил Мура к себе, а затем положил свою левую ладонь сверху, так, что образовался своего рода сэндвич, начинкой которого была рука Мура, зажатая между руками Брата Антония. Брат Антоний начал сдавливать ладони.
Мур закричал.
— Тс-с, — прошептал Брат Антоний и сжал сильнее. — Не надо вопить, я не хочу привлекать внимание. Я просто сломаю тебе руку, если не скажешь, где кокс. Это для начала. Потом я придумаю, что сломать еще.
— Пожалуйста, — прошептал Мур. — П-пожалуйста… отпустите…
— Кокс, — сказал Брат Антоний.
— Кровать… в спальне…
Брат Антоний выпустил его руку.
— Показывай. Как рука? — спросил он заботливо и подтолкнул Мура к открытой двери в спальню.
На кровати лежал чемодан.
— Собираешься куда-нибудь? — спросил Брат Антоний. Мур промолчал. — Ну, где?
— В сумке, — сказал Мур.
Брат Антоний попытался расстегнуть молнию.
— Тут замок, — сказал он.
— Я дам ключ, — сказал Мур и направился к шкафу.
— Собирался в путешествие, да? — спросил Брат Антоний, улыбаясь, а затем улыбка застыла на его лице, потому что Мур обернулся от шкафа с револьвером в руке. — Эй, что…
Это были последние слова Брата Антония. Мур нажал на спусковой крючок один раз, а затем второй, и обе пули тридцать восьмого калибра попали Брату Антонию в лицо — одна вошла чуть ниже левого глаза, другая разбила зубы и верхнюю десну. Брат Антоний рефлекторно взмахнул руками и рухнул огромной коричневой кучей к ногам.
Мура.
Мур посмотрел на него сверху вниз.
— Тупой сукин сын, — прошептал он.
Он сунул револьвер за пояс, вышел из спальни и прошел через гостиную на кухню. Не было времени паковать что-то еще, соседи наверняка услышали выстрелы. Нужно убираться отсюда. Забрать бриллианты и остаток кокаина и уходить как можно скорее.
Он подошел к холодильнику и открыл дверь морозилки.
На небольшой полке у задней стены морозильной камеры стояли два лотка с кубиками для льда. Он достал лоток, стоявший слева, подошел к раковине и пустил горячую воду. Дождавшись, когда вода нагреется, сунул лоток под кран. Кубики льда начали таять. Они таяли целую вечность. Он ждал, прислушиваясь к звукам в коридоре — не идет ли кто. Наконец, выключил кран, осторожно слил воду из лотка, и снял с него пластиковую сетку. На дне лотка влажно блестели алмазы. Он высыпал их на край посудного полотенца, разложенного на столе, и другим краем полотенца стал промакивать сверху, когда услышал треск ломающегося дерева. Он обернулся к гостиной.
— Мур? — раздался мужской голос.
Он выскочил из кухни с револьвером в руке, узнал Мейера и Кареллу, увидел, что оба вооружены, увидел за их спинами еще двух вооруженных мужчин, одного белого и одного черного, и, возможно, устроил бы перестрелку даже теперь, если бы Карелла не сказал ему очень тихо:
— Я бы не стал.
И он не стал.
Глава 14
К одиннадцати часам вечера того же четверга стало ясно, что Мур скажет им только то, что считает нужным сказать, и ничего больше. Поэтому он и отказался от права на присутствие адвоката во время допроса. Поэтому он и отмахивался от их предупреждений в духе «Миранда — Эскобедо»
[63] и рассказывал все, что они хотели знать о кокаине, найденном в его квартире, и о письме, которое он написал Салли Андерсон в августе. Он понимал, что на наркотиках его взяли с поличным, однако питал надежду, что ему удастся отмазаться от убийств. Они хотели доказать его вину в четырех — а может, пяти, если он убил и Джудит Квадрадо, — тяжких преступлениях. Он же надеялся на обвинение в преступлении класса А-1, за обладание четырьмя или более унциями наркотического вещества, что наказывалось в лучшем случае сроком от пятнадцати до двадцати пяти лет, в худшем — пожизненным заключением. С хорошим адвокатом он мог опустить степень преступления до класса А-2, получить минимальный срок в три года и выйти через два. Что касалось Брата Антония, тут он ссылался на самозащиту в надежде избежать наказания вовсе. Ему прочили по крайней мере несколько сроков подряд за четыре убийства, он же надеялся в ближайшем обозримом будущем выйти на свободу. Таким образом, они несколько расходились в своих интересах и устремлениях.
