— Могу я тебя как-то остановить?
— Нет, никак не можешь. Мюррей, знаешь ты, что в тебе живут два разных человека, настолько разных, насколько это возможно? Знаешь, как это может быть плохо для тебя?
— Почему? Двое могут жить на те же деньги, что и один, так ведь?
— Перестань. В тебе два человека. Один из них весь день у себя в кабинете, или в суде, или где-то в трудах и может быть самым холодным, жестким, язвительным из двуногих тварей. А другой… Скажи мне вот что, Мюррей: когда ты начал водить меня по разным местам — сразу же после того, как Дональдсон дал мне развод, — почему ты это делал?
Мюррей взял пустой бокал, который она сунула ему, и поставил на пол.
— Ты должна бы знать почему. Я подумал, что ты славная.
— Нет, так ты не думал. Я была дурой. Просто испуганной, одинокой, плаксивой дурой. И ты знал это, разве нет? Вот почему появился из ниоткуда с громадным букетом и большим флаконом духов, разве не так?
— Разве так?
— Да, так. — Диди ударила его по ступне кулаком. — И это твоя другая сторона. Это другой Мюррей Керк — добрый, внимательный, он заботится о том, что испытывают люди, и не смеется над ними, когда они бывают слегка глупы.
— Я никогда не называл тебя глупой, — запротестовал Мюррей. — И перестанешь ты колотить меня по ступне? Сломаешь большой палец.
— Иногда я бываю глупа. — Диди ударила еще сильнее. — Но мне хватает ума понять, что в тебе живут два разных человека, и разделять их, как это делаешь ты, нехорошо. Происходит то, что одна сторона наблюдает за другой и не пытается помочь. Если бы ты хоть раз свел их вместе, то понял бы, как нелепо сходить с ума по этой красивой статуе самодовольной учительницы. А, что толку?! — произнесла она и повернулась лицом к камину. Палочка, которой баловалась, лежала поблизости, она взяла ее и бросила в огонь.
— Это несправедливая оценка, — сказал Мюррей ей в спину. — Разве я сказал хоть слово против Эвана, Алекса или кого-то еще, кем ты интересовалась?
— Нет, но я не говорила тебе, что хочу выйти за них замуж, разве не так? Ты знал, что Эван уже женат, а уж за Алекса, Господи, выходить я никак не собиралась.
— Почему? Он кажется, в общем, неплохим парнем.
— Я давно сказала тебе почему. Я не выйду ни за кого, кто не имеет денег. Настоящих денег, а не хвастовства.
— Да, хорошая характеристика Алекса.
— Тут я ничего не могу поделать. Он лапочка, но имеет сейчас только то, что я даю ему. Если мы поженимся, у него не будет даже этого, потому что тогда алименты перестану получать как бывшая жена. — Диди вяло пожала плечами. — Как знать? Может, снова выйду за доброго старого Дональдсона. Он добивается этого.
— Это перемена намерений. Когда я спрашивал прошлый раз…
— Тебе-то что! — раздраженно сказала Диди. — Принеси-ка, пожалуйста, еще выпить и перестань ко мне придираться. — Снова повернулась лицом к нему: — А потом, с чего ты решил, что эта девица приедет на вечеринку только потому, что я пригласила ее? На дружески настроенную она не похожа.
— Приедет. Она помешана на поэзии Эвана, а я сказал ей, что ты знала его. Сыграй на этом. Скажи, что будешь рада поговорить с ней о нем. Пригласи пару человек из той компании, которые увивались за ним, и скажи ей, что она познакомится и с ними. Только не говори, что там буду я. Это может создать проблему.
— Да, — сказала Диди, — вижу, что может. Мюррей, между тобой и этой девицей что-то уже произошло, так ведь? Что это было?
— Не знаю. Сам понять не могу.
— Приставал к ней или что?
— Заговорила как армейский врач, расспрашивающий призывника о половой жизни. Давай не касаться клинических подробностей.
— Значит, приставал, — убежденно сказала Диди. — И, держу пари, получил пинка, куда следует.
— Спасибо.
— Пожалуйста. Но все-таки я не понимаю. Допустим, я сделаю это для тебя — пойду на эти хлопоты и все такое. Что я за это получу?
— Чего ты хочешь?
— Ну… — Она сунула в рот мизинец и задумчиво прикусила его, глядя на Мюррея сощуренными глазами. — Можешь купить одну из картин Алекса. Это самое малое, что ты мог бы сделать.
— Самое малое! — сказал Мюррей и рассмеялся. — Диди, все картины, какие пишет этот парень, величиной с цирковой тент. Что мне делать с вещью такого размера в этой квартире?
— О, какой ты щедрый любовник! Так вот, дело в том, что у него в студии много работ поменьше, и там состоится в субботу твоя драгоценная вечеринка. Захвати чековую книжку. Она будет твоим входным билетом.
— Шантажистка! — восхищенно сказал Мюррей. — Ладно, договорились. Одна маленькая картина, написанная от руки. Сейчас принесу бутылку, и мы за нее выпьем.
Два часа спустя, когда бутылка опустела и огонь догорал, она крепко спала на полу, свернувшись под одеялом. Была она там и наутро, но совершенно скрытая из виду горой дополнительных одеял и норкового манто, которые Мюррей любезно навалил на нее перед тем, как, пошатываясь, пойти к кровати. Только легкое шевеление этой горы говорило о том, что под ней есть жизнь.
Уходя из квартиры, Мюррей бережно закрыл за собой дверь и, щадя утонченные чувства горничной, повесил табличку «Не беспокоить» на дверной ручке снаружи.
Глава 13
Большая часть утра ушла на поиски Харлингена — он находился в суде, объяснила Дайна по телефону, но не знала, в каком именно, — а потом, когда миссис Нэпп отыскала его на основании этой скудной информации, на ожидание его приезда в контору. К этому времени Мюррей положил в досье Ландина последние материалы и сделал несколько сокращенный его обзор. Они с Харлингеном провели долгое время за этим обзором.
Было ясно, что некоторые пункты в нем, особенно примечания к тому, что говорил Шрейд, не особенно нравятся Харлингену.
Это не значит, поспешил он заверить Мюррея, что агентство «Конми — Керк» плохо делает свою работу. Наоборот, работает оно замечательно. В конце концов, собранный Мюрреем материал сделал ясной линию атаки Лоскальцо. Пять прежних его задержаний — вот мотив Миллера для дачи непомерной взятки, и это станет плацдармом. Потом Миллер заявит, что задержание подставного лица было произведено в то время, когда рядом с Ланденом не было Бенни Флойда. Затем Шрейд даст показания о своей роли в этом деле, и на этом все. Да ведь отчет агентства, в сущности, представлял собой план ведения дела обвинением!
Однако сложность заключалась в том, что знание линии атаки противника не обеспечивает автоматически защиты от нее. Взять, к примеру, элемент времени. Если Лоскальцо нужно доказать, что сделка была заключена в то время, когда Ландин был с этой шлюхой Хелен, ей придется выступить свидетельницей, правда? Она единственная, кто может подтвердить алиби Ландина, так ведь?
— Ну и что? — спросил Мюррей. Он с удовольствием ждал, когда получит слово в этом обсуждении… — Готов держать пари, что присяжные, едва увидев Хелен, оценят ее привлекательность, как и Ландин.
