— Есть ли у тебя какие-нибудь догадки, кто мог сделать это?
— Нет, Мэтт.
— Почему ты позвонил мне, а не в полицию?
— Не знаю. Наверное, подумал: ведь ты мой адвокат, Мэтт.
Еще одна полицейская машина остановилась у обочины. Без сирены, без мигалки. Человек в салоне выключил мотор и вышел. Подтягивая брюки, он направился к нам с Джейми. Это был огромный мужчина. Во мне самом шесть футов и два дюйма росту, и вешу я сто девяносто фунтов, но почувствовал себя букашкой рядом с ним. На рукаве его голубой униформы красовались две сержантские полоски. Он пропотел еще более основательно, чем патрульный. Погода больше подходила для августа, чем для последнего февральского дня.
— Сержант Хаскомб, — представился он, притронувшись к своей фуражке. — Ищу того, кто вызвал полицию.
— Я, — сказал Джейми.
— Не могли бы вы назвать свое имя, сэр?
— Джеймс Парчейз.
— Я выехал через минуту, услышав вызов по радио, — продолжил Хаскомб, — впрочем, Фэрли и так позвонил бы мне, ведь это «сигнал пять». Я его начальник. — Мне показалось, будто он чувствует себя неловко рядом с мужчинами ниже его ростом. Вынув носовой платок из заднего кармана, он снял фуражку и обтер пот со лба. — Он ведь сейчас в доме?
— Да, — кивнул я.
— Простите, сэр, а вы…
— Мэттью Хоуп. Адвокат мистера Парчейза.
— Понятно. Прошу меня извинить.
Он направился к парадному входу. Прежде чем войти в дом, носовым платком обтер от пота внутренний ободок фуражки. Через несколько минут вышел и поспешно двинулся к машине. Большие темные пятна от пота выступили на спине его рубашки. Я следил, как сержант подходил к рации в автомобиле. Его лицо было пепельно-серым.
Я не адвокат по уголовным делам. Семь лет занимался юридической практикой в Иллинойсе, прежде чем переехал в Калузу. Здесь, в штате Флорида, проработал юристом последние три года, но мне ни разу еще не приходилось представлять интересы клиентов, замешанных в уголовных преступлениях. Первый вопрос, который я задал Джейми по телефону: не хочет ли он связаться с адвокатом по уголовным делам? Нет, не совсем так — ведь сначала я спросил его, не он ли совершил убийство. И когда Джейми заверил, что не он, я напомнил ему, что я не адвокат по криминалу, и спросил, не хочет ли он, чтобы я порекомендовал ему хорошего специалиста.
— Если я не убивал их, зачем нужен адвокат по уголовным делам?
Я не сразу нашелся, что ответить в тот момент. Просто посоветовал Джейми немедленно позвонить в полицию и сказал, что буду у него, как только оденусь. И теперь, в час тридцать ночи, когда повсюду в доме и в саду толпились полицейские и криминалисты, я чувствовал себя не на своем месте и жалел, что не настоял на помощи специалиста.
У обочины находились три патрульные машины, полицейские устанавливали заграждения с обеих сторон Джакаранда-драйв. Внутри заграждения стояли четыре автомобиля, принадлежавшие начальнику отдела по расследованию убийств, двум детективам, которых он назначил вести это дело, и судебно-медицинскому эксперту. Сотрудник прокуратуры припарковал свой автомобиль на противоположной стороне улицы, позади фургончика отдела криминалистики. Машина «Скорой помощи» приткнулась на подъездной дорожке к дому, ее задние двери были открыты. Шум поднял с постелей соседей по всей улице. Они толпились вокруг заграждения, перешептываясь, останавливая то одного, то другого полицейского, спрашивая, что случилось. Большинство были в пижамах и халатах. Лужайку перед домом, улицу и сам дом заливал лунный свет.
— Кто здесь главный? — спросил медэксперт.
— Я.
Детектива звали Джордж Эренберг. На вид он был моим ровесником, может, немного моложе, примерно тридцати — тридцати пяти лет. Ярко-рыжие волосы падали на лоб ржавым пятном. Густые брови тоже были ярко-рыжими, а карие глаза такие темные, что казались почти черными. Переносица и щеки сплошь усыпаны веснушками. В легком летнем пиджаке в яркую шотландскую клетку и темно-синих брюках, синих носках и коричневых мокасинах. Рубашка винного цвета расстегнута у горла. Это был крупный мужчина, как и большинство других полицейских, что сейчас собрались у дома.
— Я там закончил, теперь ваша очередь, — произнес медэксперт. Он имел в виду трупы жены и детей Джейми. — Причина смерти — множественные колотые раны. Трудно сказать, какая из них оказалась смертельной. Тот, кто это сделал…
— Здесь присутствует ее муж, — напомнил Эренберг.
— Извините. В любом случае коронер все вам расскажет. Извините, — повторил он и двинулся к своему голубому «Шевроле», припаркованному у обочины.
Эренберг направился туда, где стоял его напарник со специалистами из отдела криминалистики. Я не расслышал, как зовут напарника. Это был темноволосый мужчина маленького роста с ярко-голубыми глазами. Эренберг что-то сказал ему, тот кивнул и вошел в дом с криминалистами. Эренберг вернулся к нам вместе с Джейми.
— Могу я задать вам несколько вопросов, доктор Парчейз? — спросил он.
— Он ведь не числится подозреваемым?
— Нет, сэр. Могу зачитать ему его права, если хотите, но это всего лишь обычная процедура расследования, и я не обязан делать этого. Но, если вы желаете, я готов…
— Нет, нет, что вы!
— Ну тогда вы разрешите, сэр, задать ему несколько вопросов?
— Пожалуйста, — кивнул я.
— Доктор Парчейз, я исхожу из предположения, что вы не убивали свою жену и детей. Я прав?
Его голос звучал по-южному мягко, с едва заметным акцентом. Нужно было прислушиваться, чтобы уловить смягченные гласные или проглоченные конечные согласные. Держался он дружелюбно, хотя находился здесь для того, чтобы вести допрос о кровавом убийстве.
— Я не убивал их, — заявил Джейми.
— Хорошо, я продолжу. Предполагаю, что вы хотите помочь нам найти, кто бы мог их убить. Правда?
— Да.
— Имеются ли у вас какие-либо предположения, кто бы мог такое совершить?
— Нет.
— Вы врач, если не ошибаюсь?
— Да.
— У вас практика здесь, в Калузе?
— Да, в медицинском центре «Бельведер».
— Не мог ли кто-нибудь из ваших пациентов по какой-то причине затаить на вас зло или…
— Нет, ничего подобного.
— А как насчет ваших медсестер? Какие-нибудь разногласия с ними в последнее время возникали?
— Нет.
— Вы хорошо им платили?
— Да.
— Никто из них не просил недавно надбавку?
— Я выплатил им обеим надбавки в прошлом месяце.
— А как насчет коллег?
— Я работаю один.
— Есть ли у вас конкуренты, которые могли бы желать причинить вред вам или вашей семье?
